Писатели и советские вожди

Упомянутая Безыменским «ассоциация защиты культуры» — как раз та, что была образована на Парижском конгрессе 1935 г., в ее секретариат от Франции входили Л. Арагон, Ж. Р. Блок, А. Шамсон и А. Мальро. Фраза Безыменского, что «Арагон мытарится без помощи высших имен, входящих в секретариат ассоциации защиты культуры» — безусловный выпад в адрес именно Мальро, которому неизменно протежировал Эренбург, доказывая Москве, что СССР в целях создания единого антифашистского движения западной интеллигенции следует делать ставку не на посредственных писателей-коммунистов, а на талантливых «попутчиков». Ревнивый Арагон не раз отправлял Щербакову гневные инвективы на этот счет, требуя дезавуировать Эренбурга [1029].

В воспоминаниях 1971 г. Безыменский уважительно вспоминает парижские встречи с И. Г. Эренбургом, но в 1935 г. относился к нему с откровенной враждебностью. Первый советский роман Эренбурга «День второй», вышедший в Москве в 1934 г. и официально, по команде сверху, поддержанный К. Б. Радеком, не убедил пролетарских ортодоксов в «перековке» автора «Хулио Хуренито». Они называли его новоявленный советизм «двухдневным»; роль неофициального полпреда советской культуры на Западе, взятая им на себя, активная пропаганда поэзии Пастернака, ставка на Мальро — все это вызывало у них раздражение. Спецдонесения Безыменского об Эренбурге, обещанного им своим начальникам, в архиве Щербакова нет (либо оно не было написано, либо передано Щербаковым Сталину и нам недоступно).

Не прошло, однако, и семи лет, как 16 апреля 1942 г. Безыменский — военный корреспондент в действующей армии — прислал Илье Эренбургу пылкое письмо, поздравляя его со Сталинской премией за роман «Падение Парижа»:

Обнимаю Вас от всего сердца. Заказываю роман «Возрождение Парижа». Чтение первой главы в ресторане «Барселона». Вино французское, кушанья испанские, роман русский. А бычьи непристойности, которые в 1935 г. в этом ресторане вкушал Луговской, отошлем товарищу Фадееву. Боже-ж мой! Наконец-то сей мальчик осчастливил нас сообщением о своем мнении насчет Вашего романа! Если зрение мне не изменило, он пишет, что роман Эренбурга блестящий. Как приятно это узнать от столь высокопоставленного лица. Довольно долго «оно» скрывало свой отзыв. Какая честь для Вас, для всей Руси! Вчерашний РАПП, наместник, зять зубровки… [1030]

Ядовитые строки, откровенно свидетельствующие об уязвимости автора, которого Фадеев чем-то задел, стилистически похожи на его прежние высказывания об Эренбурге; изменился персонаж — теперь это генсек Союза писателей Фадеев, чье положение в ту пору пошатнулось…

Донесения Безыменского 1935 г. в той их части, которая касалась его товарищей, никому не придет в голову назвать товарищескими. Спутники Безыменского, надо полагать, догадывались о том, каковы его донесения, и в Париже Кирсанов с Сельвинским повидали Арагона отдельно, без своего «руководителя». Безыменский, узнав об этом, разозлился и постарался предупредить о «враждебных происках товарищей» московских начальников. Арагон, правда, тоже предпринял шаги, чтобы «прикрыть» Кирсанова и Сельвинского. Он, как обычно, адресовался А. С. Щербакову и М. Е. Кольцову.

4. Донесение Луи Арагона