Писатели и стукачи. История литературных доносов

Как любила повторять моя покойная тётушка в тех случаях, когда я пытался возражать: «На вкус и цвет товарищей нет». Ну вот и я, следуя примеру толерантной родственницы, не стану больше спорить – продолжу цитирование восторженного автора:

«Быков пишет длинно, и чем дальше, тем длинней, и чем длинней, тем лучше. Не могу удержаться от того, чтобы привести здесь – нет, не целиком! – одно из его вдохновенных творений, в котором лирическое «я» воплотилось как раз в образе такого летающего гиганта, чудовища, бронтозавра, возносящегося на зов к небесам и за край небес…»

Слон – это ещё куда ни шло. Однако не хватало ещё на страницах этой книги бронтозавра. Не знаю, как Быков, но я бы сравнения с доисторическим чудовищем не потерпел.

Глава 6. Невозвращенец Кузнецов и Евтушенко

Их было трое – Василий Аксенов, Анатолий Гладилин и Анатолий Кузнецов. С конца 50-х годов эти фамилии были на слуху, произведениями этой троицы зачитывались, популярнее не было никого в молодёжной прозе и среди авторов журнала «Юность». Кузнецов прославился повестью «Продолжение легенды», написанной им на основе собственных впечатлений, полученных за время работы на строительстве Братской ГЭС. А через несколько лет был напечатан его знаменитый роман-документ «Бабий Яр» о трагических событиях на оккупированной фашистами Украине.

Вот как через пятнадцать лет сам Кузнецов описывал перипетии с публикацией этого романа:

«Первоначальную рукопись этой книги я принес в журнал "Юность" в 1965 году. Мне ее немедленно – можно сказать, в ужасе – вернули и посоветовали никому не показывать, пока не уберу "антисоветчину", которую поотмечали в тексте. Я убрал важные куски из глав о Крещатике, о взрыве Лавры, о катастрофе 1961 года и другие – и официально представил смягченный вариант, в котором смысл книги был затушеван, но все же угадывался».

Однако и этого редакторам показалось мало. Все восторгались романом, расхваливали автора, но самостоятельно принять решение о публикации редколлегия журнала побоялась. Необходимо было выяснить мнение партийных органов. С другой стороны, не станешь же беспокоить ЦК по такому поводу – это вам не 30-е годы, когда Сталин сам почитывал романы. Единственный разумный выход – обкорнать роман, убрав буквально всё, что может вызвать недовольство высшей власти. После того, как Кузнецов отказался делать новые сокращения, случилось нечто совершенно невозможное в цивилизованной стране:

«Отдав рукопись редакторам, я не мог получить ее обратно. Дошло до дикой сцены в кабинете Б. Полевого, где собралось все начальство редакции, я требовал рукопись, я совсем ошалел, кричал: "Это же моя работа, моя рукопись, моя бумага наконец! Отдайте, я не желаю печатать!" А Полевой цинично, издеваясь, говорил: "Печатать или не печатать – не вам решать. И рукопись вам никто не отдаст, и напечатаем, как считаем нужным"».

Причина была в том, что идеологический отдел ЦК уже разрешил публикацию при условии изъятия некоторых глав, а потому назад хода уже не было. Кузнецов считал, что «дал добро» главный начальник над идеологией товарищ Суслов, однако выяснилось, что спасла роман находчивость Бориса Полевого:

«Решающим для "вышестоящих товарищей" оказался ловкий аргумент редакции, что моя книга якобы опровергает известное стихотворение Евтушенко о Бабьем Яре, вызвавшее в свое время большой скандал и шум».

После неоднократных сокращений текста, после битвы за сохранение названия роман в урезанном виде всё-таки опубликовали. Но дело стоило того – тираж «Юности» составлял два миллиона экземпляров. Затем «Бабий Яр» перевели на несколько языков, а Кузнецов стал популярным автором не только в СССР, но и за его пределами.

Однако на этом история с многострадальной книгой не закончилась. Настали новые времена, о «хрущёвской оттепели» все уже забыли:

«Компетентные люди мне говорили, что с книгой мне повезло, еще месяц-другой, и она бы не вышла. Книга вдруг вызвала гнев в ЦК ВЛКСМ, затем в ЦК КПСС, публикация "Бабьего Яра" вообще была признана ошибкой, переиздание запрещено, в библиотеках книгу перестали выдавать; начиналась новая волна государственного антисемитизма».

Понятно, что даже широкая известность, столь желанная для литератора, не могла компенсировать обиду и отчаяние. Эти чувства одолевали Кузнецова при создании нового романа, названного им «Огонь». Однако это произведение не впечатлило ни критиков, ни читающую публику.

Летом 1969 года Кузнецов получил разрешение отправиться в Великобританию для сбора материалов о II съезде РСДРП – к столетию со дня рождения Ленина намеревался написать новую книгу. Однако через несколько дней после приезда в Лондон он обратился к властям с просьбой о предоставлении политического убежища. Всё было настолько неожиданно, что поначалу даже в КГБ в это не поверили, предположив провокацию западных разведок. Но вскоре Кузнецов развеял подозрения, заявив, что давно планировал побег и даже вынужден был пойти якобы на фиктивное сотрудничество с КГБ, чтобы получить разрешение на выезд.