Писатели США о литературе. Том 2

О. Нет, тогда я об этом не думал. Я уже забыл, что так много говорил о них. Понимаете, я не считаю, что рабство—то же самое, что ужасы нацистских концентрационных лагерей. Я не считаю, что Вьетнам был так же страшен, как лагеря. Я хочу сказать, что это опасное занятие—сравнивать страшные страницы в истории человечества. Одни ужасы ужаснее других. Я только что посмотрел фильм моего друга Марселя Офулса «Память о справедливости»—великолепная картина о Нюрнбергском процессе. Прекрасный фильм. В прошлом году у Офулса произошла стычка с хозяевами киностудии, его пытались отстранить от работы. Так, кроме всего прочего, хотели приравнять Вьетнам к Нюрнбергу. Фильм действительно затрагивает Вьетнам, но в основном он о Нюрнберге, об ответственности народов, о смысле справедливости, об уроках Нюрнберга. Многое можно сказать о мерзости и кошмарах американского рабства. Можно говорить о грязи и ужасах вьетнамской войны. Но нельзя механически сравнивать их с Освенцимом, который представляется мне высшим злом, такого ада не было в истории человечества. Известны, правда, и другие примеры геноцида—турки, например, вырезйли армян. Но я думаю, неверно обвинять всю нацию, в данном случае немцев, за преступления в концентрационных лагерях, хотя можно утверждать, что они несут большую долю отвётственности.

В. Вы пытаетесь найти конкретных виновников. Как я понимаю, вы уже делали это, когда писали о лейтенанте Колли и деле Арнхайтера.

О. Ответственность несут те, кто непосредственно совершал преступления. Это очень сложная проблема—ведь всю Америку нельзя винить за Вьетнам, ответственность несут определенные американцы. Более того, почему кончилась вьетнамская война? Потому что американцы, многие американцы поднялись и громко заявили: «Хватит». Так вот, если внимательно рассматривать, как было в нацистской Германии, то главное, что поражает и трогает в ее истории—так это огромное количество немцев, которые не покорились и приняли мучения за своё противодействие нацизму.

В. Вы глубоко изучали историю нацизма?

О. Я прочитал довольно много книг: Беттельхайма, «Возвышение и крах Третьего рейха» Ширера, «Пожалуйте в газовую камеру, леди и джентльмены» Тадеуша Боровского, «Теорию и практику преисподней» Юджина Когона, «Пять труб» Ольги Лендьел и две книги, выпущенные Польским государственным музеем,— «Среди кошмара преступлений» и «Освенцим глазами СС». Это две главные книги, которые я раздобыл в Освенциме, они совершенно необходимы каждому, кто занимается этой темой, особенно «Освенцим глазами СС». В ней собраны материалы, написанные эсэсовцами, в том числе и комендантом Рудольфом Гессом, одним из главных персонажей моего романа. Другая составлена из дневниковых записей заключенных, в том числе членов «особых команд», особенно евреев, которых заставляли работать в крематориях. Они тоже были обречены. Им приказывали вырывать золотые зубы, закапывать или сжигать трупы. Они знали, что их тоже ждет смерть, и вот — оставили дневники или разрозненные записи. Я хочу проникнуть в сложную природу зла. Легко рассматривать Освенцим и массовое уничтожение людей с привычной точки зрения, видеть какой-то один аспект, но в действительности, чем глубже изучаешь проблему, тем она сложнее и противоречивее. Как и в случае с рабством.

В. Наверное, вас привлекает у Беттельхайма то место, где он пишет, что одна из причин, почему проблема сложна,—это соучастие заключенных.

О. Во многих случаях заключенные делались пособниками палачей: это бывало, конечно, не всегда, но бывало и бросается в глаза. В этом-то и трагедия. В этом и смысл трагедии Софи — она жертва в более глубоком, страшном смысле. Центральный эпизод в романе—тот, когда Софи пытается снискать расположение коменданта при помощи антисемитской брошюры ее отца.

В. Не рискованно ли брать темой художественного произведения массовое уничтожение людей?