Писательница в бегах

    Сажусь, тру глаза и приглашаю её жестом занять место рядом, но она остается стоять. Что и говорить, вопрос застает меня врасплох. О браке с ней по возвращении в Россию я не задумывался, я просто до безумия хочу эту женщину покорить ее, любить и баловать, но жениться по-настоящему…

Смотрю на Лилиан, и во взгляде её вижу такую боль, что ощущаю себя последним мерзавцем на свете.

– Наверное, это глупо, – прерывает она мои размышления на столь минорной ноте. – Ты замечательный человек, я уверена в этом, но вынуждена сразу отказать, если это так.

    Стон вырывается из моей груди. Я ещё даже не решил, хочу ли я жениться на ней, а Лилиан уже отказывает. Опять отказывает. Вскакиваю и хватаю мерзавку в охапку.

– Ну, знаешь, моя дорогая, хватит! Ещё немного и у меня разовьётся комплекс неполноценности! – желание вышвырнуть ее за борт поплескаться в холодной воде бурлит во мне адовым котлом. – Ты меня не обманешь, я тебе симпатичен и более чем. Что тебя останавливает?

– Понимаешь, – похоже, Лилиан испугалась моей горячности. – Дело не в тебе, а во мне. Я не имею права на любовь, по моей вине человек погиб… Я не хочу больше…

    Но душой уже управляет гнев, и желание вышибить из Лилиан сомнения, терзания, смятения единственным известным мне путем вытесняет все доброе и светлое из меня. Я подсечкой укладываю ее на палубу и рыча как тигр, стаскиваю с гибкого, извивающегося подо мной тела юбку. Дёргаю блузку на груди, и тонкая ткань трещит по швам. Я хватаю тонкие запястья и запрокидываю наверх. Впиваюсь в дрожащие губы, столь желанный и единственно доступный источник наслаждения в этот миг. Лилиан перестает сопротивляться, и раунд остается за мной. Мы оба тяжело дышим, когда я заставляю себя оторваться от нее, чтобы не отодрать прямо на палубе.

– Почему люди не летают? Вспорхнула бы и умчалась прочь. У бабочки больше возможностей чем у меня. Где справедливость?

– Я не ограничиваю тебя ни в чём. Кроме свободы.

– Ты всегда берёшь то, что тебе хочется, силой? – голос Лилиан дрожит.

– Прости, – как бы затащить её в каюту и довести начатое до логической развязки. – Не сдержался.  Не знаю, что со мной происходит.  Я уже устал доказывать тебе что-то на словах.

   Я не выпускаю Лилиан из объятий, словно испугавшись, что она и правда упорхнёт, подобно мотыльку, случайно попавшему в мои ладони.

– Признайся. Тебе хорошо со мной?

– Ты сейчас издеваешься? – похоже, моя «бабочка» приходит в себя. Момент упущен.

– Нет, – я решаю ещё позлить её. – Это ты надо мной издеваешься уже второй день. А я пытаюсь выбить из тебя дурь, и объяснить, наконец, что женщина создана для любви и должна говорить «да», когда мужчина расстёгивает ширинку. Сейчас я тебя отпущу, только обещай вести себя смирно.

    Лилиан молчит.

– Я не услышал ответа.

– Нет.

– Да, – я поднимаюсь и протягиваю ей руку, чтобы помочь встать и в следующее мгновение оказываюсь лежащим на животе, уткнувшись лбом в палубу. Лилиан дикой кошкой прыгает мне на спину, ещё и умудряется завернуть мне до боли руку.

– Нет, – шепчет она, наклонившись к моему уху. – И, если ты ещё хоть раз прикоснёшься ко мне без спроса, я дам сдачи.

Не знаю почему, но я не сержусь на нее, хотя треснулся будь здоров.

    Лилиан встает, как ни в чём не бывало и сдирает с себя разорванную одежду. Я, сижу потирая лоб, и меня разбирает смех. Она швыряет в меня то, что осталось от ее наряда, и голышом уходит в каюту.

– Я люблю тебя, – вырывается у меня.

Вот я и сказал это. Сколько раз в кино с придыханием произносил заветную для всех женщин фразу героиням, которых исполняли мои великолепные партнёрши, но в жизни такими словами не бросался. «Люблю? Люблю! – пульсирует в голове. Какая же это сладкая мука на самом деле! Маленькая плутовка! Там, где я менее всего ожидал влюбиться, ты ворвалась ураганом в мою жизнь». Встаю с ног на руки и прохожусь по палубе, не без труда удерживая равновесие. Вчерашняя пьянка не прошла бесследно. Принимаю нормальное положение, приглаживаю волосы и отправляюсь с покаянием к той, что уложила меня на лопатки и в прямом и переносном смысле.

Лилиан полулежит на софе в каюте, где мы впервые поцеловались. Моя белая рубашка подчеркивает её хрупкость и позволяет любоваться смуглыми ногами до узких бедер. Отбросив скромность, Лилиан выудила из моего шкафа рубашку без спроса. Я прислоняюсь к дверному косяку.

– Ты необыкновенно хороша.

– А ты гадина и сволочь, – улыбается в ответ Лилиан, но только одними губами. В глазах застыла настороженность.

– Поговорим?

– Давай попробуем.

– Кушать хочешь?

    Пожимает плечами.

– Я сейчас.

    Через десять минут мы сидим за столом. Хорошее красное вино, хамон, сыр и зелень способствовали перемирию.

– Мне показалось, ты хотела что-то рассказать о себе.

Глава 7

     Лилиан тяжело вздыхает и дрожащими пальцами теребит пуговицу на рубашке.

– Набери моё имя в гугле.

– Уже набрал.

– Так что же ты ещё хочешь знать?

– Как всё произошло на самом деле.

Я подливаю Лилиан вина и поднимаю бокал.

– Я не желала ему смерти, – Лилиан утирает, вынырнувшую из глаза слезу.

– Главное, ты жива.