Писательница в бегах

– Сними рубашку… Пожалуйста, – я хочу вывести её из ступора, но рискую сейчас вогнать в еще больший.

Она облизывает губы и, торопливо спустив мою рубашку с плеч снова замирает.

– Ты очень красивая, Лил. Теперь я хочу, чтобы ты сняла с себя бельё.

Грудь Лилиан вздымается от волнения, когда она снимает лифчик и трусы. Совершенно не кривляясь, а краснея и путаясь в лямках. Это возбуждает до дури.

– Погладь себя.

– Павел, нет!

– Я сказал, погладь себя.

Лилиан касается уже и без ласки затвердевших сосков, и губы её приоткрываются.

– Ты выполнила вчера моё первое задание?

Её щёки принимают пунцовый оттенок.

– Выполнила задание? – я подхожу к ней, пропуская чёрный шёлк между своих дрожащих пальцев. – Совсем забыл, ты ведь не умеешь говорить «да». Но и «нет» я тоже не услышал.

– Выполнила, – читаю буквально по губам.

– И в тот момент ты думала обо мне?

– Не совсем.

– Ого! Я был не один в твоем воображении?

– Ты был капитаном пиратского судна, – улыбка чуть трогает губы Лилиан.

– Вот, дьявол, нужно переходить на ром, – я убираю пряди волос с её лба и показываю платок. – Я сейчас завяжу тебе глаза. Представь, что это такая игра.

    Лилиан недоумённо смотрит на меня.

– Неужели, решил дождаться моего согласия в кои-то веки?

– Нет, – я провожу рукой по её щеке, и беру за подбородок. – Ты ведь и так уже на всё согласна?

       Она хватает мои пальцы и на мгновение ощеривается как кошка, но тут же берёт себя в руки.

– Ты заводишься с пол-оборота, но умеешь и сдерживаться. Это хорошо. Итак, Лил, в спальне от тебя я хочу слышать только «да».

– Да, – тихо произносит Лилиан.

– Скажи громче, – требую я.

– Да.

– Раздвинь ноги.

Она слушается и одним движением головы откидывает непослушные волосы, вновь упавшие на лоб. Её рот чуть приоткрывается. Мне кажется, она делает так, когда волнуется.

    Я повязываю Лилиан на глаза платок и невольно замираю, любуясь ею. Настолько она соблазнительна в своей решимости.

– Хочу тебя, – я беру стакан с остатками льда и слегка встряхиваю его. Лилиан вздрагивает от звука столкнувшихся друг с другом льдинок. – Ляг на спину и ничего не бойся.

Лилиан подаётся назад и вытягивается на постели, как кукла в подарочной коробке.

Я ложусь рядом и, достав льдинку из бокала, очерчиваю холодным кончиком контур чуть припухших губ. Капля с ароматом виски стекает Лилиан в рот, и она жадно проглатывает её. Я, не спеша, провожу льдинкой по загорелой шее Лилиан, кружу вокруг сосков и спускаюсь на живот. Её шелковистая кожа покрывается мурашками, когда очередная капля соскальзывает в маленький, аккуратный пупок.

– Согни ноги в коленях, – голос мой дрожит, когда взгляд падает на идеально гладкие персиковые складки кожи в треугольнике бёдер.

Беспутная льдинка спускается в самый низ живота, и там мои пальцы сменяют её.

– Да ты течешь, как ручей весной, – шепчу я, мечтая не взорваться, и надавливаю большим пальцем под влажный бугорок. – Хочешь, чтобы я поцеловал тебя там?

– Да, – тяжело дыша, она цепляется руками за спинку кровати.

Я приникаю к опьяняющему источнику, но хватает меня ненадолго. Стянув штаны, я устраиваю «забег» на короткую дистанцию и с рычанием изливаюсь в Лилиан, наплевав на все предосторожности. Мне хочется пометить её собой.

– Это всё? – выдыхает она мне в ухо.

– Что ты, милая, – я привстаю на локтях и стягиваю с её глаз платок. – Только начал.

Во взгляде с поволокой плещется наконец-то настоящее желание:

– Тогда я снова говорю: «Да».

Мы любим друг друга до рассвета. И только когда первый луч солнца проникает в окно каюты, я в последний раз касаюсь измученных губ и, перевернувшись на спину, протягиваю к Лилиан руки:

– Иди ко мне, детка.

    Она лежит, не шевелясь, и не сразу откликается.

– Павел… Не пошевелиться.

    Я не могу не рассмеяться и с лёгкостью перетягиваю обмякшее тело на себя.

– Тебе было хорошо?

 —Да, – она уютно устраивается на моей груди.

– Ты утром будешь снова моей ласковой девочкой?

– Да.

   Мы засыпаем, обнявшись. Когда я открываю глаза около полудня, Лилиан рядом нет.

Как и многих других мужчин на земле, меня допекает утреннее желание.

– Лилиан! – кричу я.

В ответ тишина. Внутри меня вскипает негодование. Уже второй день начинается не так, как я хочу. Твою налево! Я хочу видеть влюблённые глаза Лилиан, чувствовать её около себя, и чтобы ее нежный ротик… Если она готовит мне завтрак, прощу, но подозреваю, что яичницы с кофе этим утром не дождусь, если останусь лежать в постели.

* * *

Павел

Я нахожу Лилиан на палубе, она сидит в шезлонге с блокнотом на коленях и увлеченно скрипит ручкой в виде пера. Не иначе ночные впечатления пробудили музу, а та, в свою очередь, заставила подопечную променять утреннюю негу на писательский труд.

– Лилиан, детка, – я сажусь напротив неё на дощатый настил, намеренно не застёгивая рубаху и поигрывая мускулами на груди. – Доброе утро!

– Привет, – она мельком смотрит на меня и снова утыкается в свои бумаги.

– Какое тёплое приветствие, – едкое замечание срывается с моих губ.

– Да, сейчас, подожди минутку, – бормочет она.