Писательница в бегах

– Извини, старина, но у вас с Лилиан разные представления о хорошем будущем. Да и настоящем. Пока Лил не забеременела, ей казалось романтичным поселиться на острове с молодым парнем. Но сейчас всё изменилось. В ней проснулись материнские инстинкты. Она хочет, чтобы малыш рос в уютном, тёплом доме. На попке памперс, во рту красивая соска, кружевной чепчик, коляска… можно бесконечно перечислять, – мне самому видится, как мы с Лил прогуливаемся с ребёнком по набережной в Каннах. Обязательно поедем туда. В Париже летом душно.

– Можно ведь жить проще, – протестует Лок.

– Можно. Но Лилиан любит комфорт. Такие женщины будто созданы не из плоти и крови, а из шелков и духов. Они любят, чтобы их добивались, покоряли и любили безоглядно, даря комфорт и защиту. В плане защиты ты царь и бог, а вот в плане комфорта где-то на уровне обезьяны.

Лок сталкивает меня с плота и отворачивается. Выплёвывая солёную воду, карабкаюсь обратно.

– Не сердись, ты спросил – я ответил.

– Если я покупать соска и коляска, она останется? – оглядывается он на меня.

– Ты забываешь один важный момент, – достаю козырь из рукава. – Ребёнок мой. Лилиан забеременела до вашей первой ночи. Мы сосчитали дни её цикла.

Делаю упор на «мы», но Локу, похоже, всё равно чей ребёнок. Конечно, он своих ещё с десяток Лил настрогает.

– Ты любить её?

– Да, – отвечаю я, не задумываясь.

– Ты говорил жить втроём. Это серьёзно или шутка?

Вопрос ставит меня в тупик. Но надо как-то выруливать. На память приходит сон, где мы втроём лежим на носу яхты. Как бы я хотел сейчас оказаться на судне в океане. Пусть втроём. Лишь бы свалить с этого проклятого острова.

– Мы уже живём втроём, – тяну я время, повторяя слова Лока.

Он повторяет мои и разворачивается ко мне лицом:

– Я иметь ввиду постель.

Его чёрные глаза прожигают меня насквозь. Ишь ты как заговорил, когда Лилиан вернулась ко мне. Куда девались целомудрие и спесь?

– Я не возражаю, – понимаю, что других вариантов нам не остаётся. Иначе мы всё время будем на ножах. Одному Богу известно, сколько здесь ещё куковать. – Но согласится ли Лилиан?

– Ты сам говорить, что она любить властный мужчина. Будет слушаться. А мы заботиться.

– Хорошо. Но когда мы выберемся отсюда? Если выберемся.

Лок вытаскивает пустую сеть и улыбается, показывая безупречно белые зубы.

– Если – это хорошо.

Оптимистично, ничего не скажешь.

– Мы должны окружить Лилиан заботой сейчас, а не завтра, – вздыхаю я. – Давай жить сегодняшним днём. Втроём.

Протягиваю Локу руку. Он крепко пожимает её.

– Черепаха! – кричит он и, схватив весло, гребёт к берегу.

Складываю сеть и мысленно пускаю слюни. Не знаю отчего больше. От предстоящего обеда с черепаховым филе или грядущей ночи втроём. Идея мне нравится всё больше. Уже представляю, как Лилиан смущается, говорит, что всё это неправильно. Но ведь она может и не согласиться. А если всё же даст двоим? Пах скручивает от желания. Как там Лок сказал? Если – это хорошо.

* * *

Лилиан

Мои желания весь день мужчины исполняют, как по мановению волшебной палочки. И самое главное действуют на равных. Иерархия уничтожена, и я расслабляюсь, не опасаясь больше, что разгорится скандал. С тоской я смотрю на линию горизонта. Там безоблачное небо соединяется с тёмными водами океана. Этот товарищ живёт своей жизнью. Привыкла к его убаюкивающим звукам, но с радостью бы променяла на скрежет трамвая по рельсам за окном самой маленькой городской квартирки.

Мне сегодня перед ужином приснился этот звук и бабушкина комната. Я будто снова маленькая девочка. Лежу на стареньком диване и засыпая, слушаю стук иглы швейной машинки, тихую колыбельную и дребезжание трамвая, время от времени проезжающего под самыми окнами. Подушка пахнет свежестью, пуховое одеяло обволакивает теплом. Запах жареного мяса и тихие мужские голоса разгоняет иллюзию сна.

– Прошу к столу, маркиза! – улыбается Павел. – Как ты?

– Норм, – щурюсь на солнце.

Сажусь на ложе, кутаясь в полотенце. Снова вокруг безбрежный океан и безысходность. Глажу живот: «Всё будет хорошо, малыш! Давай будем в это верить».

Лок поднимается и, взяв пузырь, льёт мне воду на руки. Споласкиваю лицо и улыбаюсь моим мужчинам.

– Теперь совсем хорошо.

Лок переглядывается с Павлом, и тот подмигивает ему.

– Что у нас сегодня на ужин? – перебираюсь к кособокому столу, разглядывая жареные куски мяса, нарезанного как бефстроганов.

– Попробуй угадать?

– Не змея? – с подозрением кошусь на Лока, и кладу горсть полюбившихся красных кислых ягод в рот.

– Нет! Кушать, пожалуйста, – он садится рядом и накладывает мне на деревянную тарелку пять сочных кусочков.

– Что это? – Нежнейшее мясо, чуть схваченное огнём, тает во рту.

– Лок поймал черепаху! – Павел садится справа от меня и трётся бородой о моё плечо.

– Ох, ничего себе! Просто королевский ужин! – я целую Лока в заросшую щёку. – После такого бы обеда в театр. Но у нас есть только бесконечный фильм про море.

Безнадёга всё чаще захватывает меня в тиски.