Писчий отдел НКВД 1. Мама

Не то, чтобы Зине была неприятна компания Ивана, но она чертовски устала, и хотела прилечь, желательно в тишине, а у него явно начиналась адреналиновая эйфория.

Она прошла по скрипучим ступенькам и, стараясь не оглядываться, зашла в дом.

Темноту в сенях разгоняла только тоненькая полоска под дверью, ведущей на кухню, а за дверью были слышны приглушенные голоса ее студентов.

Зина толкнула дверь и вошла.

Голоса мгновенно стихли, и три пары глаз направили взгляды на нее.

— Зинаида Борисовна… — Голос Катерины дрожал. — С Бабой Пашей ведь все хорошо будет?

— Думаю, нам не стоит переживать. — Ободряюще улыбнулась она. — ФАП не так далеко, ей уже, наверное, швы наложили.

— Как вы думаете, кто это был? Волк? — Максим зябко кутался в свою олимпийку, хотя в помещении было достаточно тепло.

— Ты сам слышал, какие звуки оно издает. — Зину передернуло от воспоминаний о чьём-то реве посреди ночной степи. — И укусы не волчьи.

— А чьи?

— Не знаю. — Зина поспешила перевести тему. — Есть горячая вода? Мне бы хотелось умыться.

— За домом есть летний душ, мы вам оставили воды. — Люда утвердительно кивнула.

Несмотря на духоту, по спине Зины пробежал мерзкий холодок. Ей не хотелось в темноте выходить из дома, тем более в одиночестве. Но и признаться студентам в своем страхе она тоже почему-то не могла.

Женщина выглянула в окно, и, убедившись, что фонарь так же ярко освещает хутор, немного успокоилась, и, взяв смену белья, вышла из дома.

Она надеялась, что кто бы ни напал на Бабу Пашу, близко к человеческому жилищу он не подойдет.

Женщина обошла дом, прислушиваясь к темноте, но ночь была тихой.

Свет из окошка вырывал из тьмы маленькую площадку на заднем дворике и корявые, развесистые ветви мертвой яблони, казавшиеся в темноте тянущимися в сторону напуганной женщины лапами какого-то неведомого чудовища. Зина надеялась, что ребята не станут выключать свет, пока она не вернется.

Она стояла под горячими, нагретыми за день на ярком солнце струями, и в темноте не видела, какого цвета была вода, стекающая к ее ногам, но подозревала, что почти черная.

Вода на недолгое время смывала с нее вместе с липким потом страхи минувшего дня, но мысли женщины то и дело возвращались к укусам.

Зина немного кривила душой, когда говорила, что не видела таких.

Видела.

Укусы не принадлежали волку или кому-то еще из семейства псовых. Они были больше похожи на следы человеческих зубов. Если бы у человека была немного более вытянутая челюсть и внушительных размеров клыки. Однако, она уже видела похожие укусы во время экспедиции в Африку.

И она сама себе боялась признаться, что допускает мысль о том, что животное, способное нанести такие укусы, может находиться здесь. В крымской степи.

Зина сама успокаивала себя тем, что рассмотрела раны девочки лишь мельком, при скудном освещении.

Закончив с банными процедурами, она быстро оделась в чистый хлопковый костюм, и, шлепая задеревеневшими от времени резиновыми сланцами по пяткам, быстро пошла в сторону дома. Ей казалось, что если она не поспешит, или наоборот, побежит, кто-то спрятавшийся в темноте, всенепременно нападет на нее.

Но этого не случилось.

Лишь когда на внешней двери в сенях опустился массивный засов, женщина смогла немного расслабиться.

Ребята уже были в своих кроватях, предусмотрительно оставив для нее включенным свет.

Зина щелкнула выключателем, и быстро юркнула на свое спальное место.

Она впервые за прошедшие несколько часов чувствовала себя в безопасности, хотя взведенная до предела нервная система никак не давала закрыть глаза и расслабиться, несмотря на усталость. Снова захотелось курить, но даже мысль о том, что придется выйти на порог, пугала ее.

Зина перевернулась на бок, и, свернувшись калачиком, начала считать овец.

Забылась она где-то на сотой.

Она не знала, сколько она проспала, и не сразу поняла, что разбудило ее глубокой ночью. Только прогнав остатки сна, женщина поняла, что снаружи раздаются всхлипы.

Сначала в ее голове мелькнула мысль, что вернулась Баба Паша, и теперь плачет от обиды и отчаяния, не имея возможности попасть в собственный дом.

Но Зина быстро отмела эту мысль. Хозяйка дома, наверное, постучала бы в окно, а не всхлипывала за дверью.

Зина встала с постели, и тихонечко, чтобы не разбудить студентов, юркнула в сени.

Здесь плач был слышен отчетливее.

Женщине даже показалось, что голос ей знаком, и окончательно она в этом убедилась, когда “плакса” заговорила.

— Не надо тебе туда… — Зина отчетливо услышала голос Нюры. — Оставь их. Они скоро уедут, и не будут тебя тревожить.

Зина не слышала, чтобы девочке кто-то отвечал, но она продолжала уговаривать своего молчаливого собеседника.

— Не нужно. Нет, они меня не обижали. Совсем. — И, видимо, совсем уже отчаявшись, заговорила громче: — Если ты сейчас войдёшь - мама будет тобой недовольна. Она и так, наверное, сердится после сегодняшнего! Она меня обязательно накажет, когда узнает, что я сделала. — В голосе Нюры слышался неподдельный страх, граничащий с ужасом.