Писец. История одного туриста

Рабыни-негритянки стояли в дверях и прикрывали свои белозубые рты руками.

– Говори, где белила, жирная тварь! Говори! Говори! – кричала Помпея.

– Я не брал! – вымолвил раб, наконец.

– Где белила, Кретиний? Где они? Куда ты их дел? – вопила обиженная женщина.

– Я не бра-а-ал! – закричал толстяк.

– Лей, Гай, лей! А ты – открой рот, если не брал!

Кретиний открыл рот, а Кайсар принялся вливать в глотку толстяка гарум.

Когда Кретиний начинал захлёбываться, Кайсар переставал лить соус, и в дело вступала Помпея.

– Где белила? Где они? Кретиний, говори!

Толстяк снова заявлял своим криком о невиновности, а Кайсар опять лил соус в его глотку.

Таким образом в Кретиния было влито три с половиной кувшина гарума. Перестали наполнять толстяка лишь когда соус начал выливаться из всех его щелей.

– Их взяла Ангелия, – сказал Кретиний и испустил-таки свой дух.

– Ангелия? Сучка! Где она? – крикнула Помпея и выбежала из триклиния.

Служанки-негритянки последовали за ней.

– Ну вот. Фаллакус, зови лекаря! А ты, Теребиний, сгоняй за судьёй Дредусом!

Рабы убежали выполнять приказ, а мы с Кайсаром выпили ещё вина.

– Будешь строить Помпее зенки, тоже пойдёшь в рекламацию, – сказал Кайсар Марцеллусу.

Я промолчал, а Марцеллус испугался, пожалуй.

Пришёл лекарь – пожилой уже человек, но с умными и добрыми глазами.

– Что случилось, Кайсар? Я думал, что ты при смерти, раз меня требуют посреди ночи! А ты…

– Не сердись, старина, – сказал Кайсар и дал лекарю пару-тройку звонких монет.

– Что это? – сказал старичок и кивнул на тело Кретиния.

– Этот раб подавился гарумом.

– Он мёртв?

– Конечно. Ты бы тоже отдал концы, если бы попробовал это дерьмо.

– По-моему, он не только попробовал, но и выпил не меньше половины амфоры. У него только из ушей гарум не льётся.

– Увлёкся, собака. Сейчас сюда явится судья Дредус – мне нужно заключение о том, что причиной его смерти стал этот соус.

– Зачем тебе, Кайсар? Это же раб. Спиши на внезапность и непредсказуемость, да и пёс с ним!

– Так нужно, – сказал Кайсар и дал лекарю ещё пару-тройку не менее звонких монет.

– Ну, нужно – так нужно! Давай папирус и чернила. Перо ношу своё!

Старичок нацарапал что-то на папирусе и поставил свою печать.

– Ну, если я больше не нужен, то пойду. Спать хочу, Кайсар. В моём возрасте сон – это…

– Да, да, конечно, старина. Иди. Вот тебе ещё. Добрых снов!

Лекарь ушёл, а Кайсар с заботой скрутил папирус и положил на стол.

– Ну, где этот долбаный Дредус? Всю ночь его ждать? Всего лишь судья, а важности как у претора! Писец, неси ещё вина!

Я принёс вина, и мы с Кайсаром выпили.

Судья всё не приходил, но вернулась довольная Помпея.

– Что с белилами? Нашла? – спросил Кайсар.

– Нашла! Эта долбаная Ангелия прятала их между своих ног! Дура! Думала, что меня так просто можно взять и обвести вокруг пальцев! Дура! Налей мне вина, Писец!

Я налил Помпее вина, а она выпила половину своего кубка за пару-тройку глотков.

– Хорошо! – сказала она.

– Что ни говори, а ноги у Ангелии красивые, – сказал Кайсар. – Таких стройных и длинных ног у патрицианок не бывает! Не растут! У них либо длинные, но кривые; либо стройные, но короткие. Я не понимаю в чём дело.

– В таком случае, я позабочусь о том, чтобы у Ангелии ног больше не было!

– Помпея, ты как всегда…

Семейный спор прервал подошедший, наконец, судья. Он выглядел сонным, но весёлым.

– Дорогой Кайсар, рад тебя видеть!

– Приветствую тебя, Дредус! Как дома? Жена не болеет?

– Она умерла месяц назад.

– Я не знал, Дредус. Соболезную.

– Я говорила тебе, Гай, – сказала Помпея.

Кайсар махнул на неё рукой и дал судье свой кубок с вином.

– Отчего она умерла?

– Про такие болезни не говорят вслух, Кайсар, – сказал Дредус, засмущался и выпил вина.

Помпея ухмыльнулась и посмотрела на Марцеллуса.

– Да что ты! Изменяла?

– Да. Долбаная сука! Это выяснилось только когда лекарь нашептал мне по секрету о её… Ну, ты понимаешь!

– А ты-то как? Здоров?

– Я к ней с того дня больше не прикасался.

– Повезло.

– И не говори. Но что у тебя за дело?

– Да вот, раб сдох.

– Я вижу. Это бывает, Кайсар. Но зачем тебе я? Это же раб! Зарой его за городом – и дело с концом. Оформи как смерть от переедания – смотри, какой жирный! Ух!

– Ты с ума сошёл! Да меня засмеют – мол, рабы у Кайсара дохнут от переедания! Я любые выборы проиграю!

– Ну тогда…

– Лекарь уже дал заключение, что причиной смерти стал некачественный гарум. Я хочу, чтобы ты вынес судебное решение в мою пользу. Хочу требовать компенсацию у производителя говённого соуса.

– Кайсар, ты мне друг, но побойся богов! Если бы от соуса помер какой-нибудь патриций, или, скажем, богатый плебей, или даже какой-нибудь задрот, но с римским гражданством, тогда – без вопросов. Но тут раб! Кайсар, я…

– Да какая разница? Это моё имущество! Я потерял своё имущество, Дредус!

– Но будет прецедент!

– Плевать! Зачем сейчас думать о том, что, может быть, когда-нибудь будет?!

– Кайсар, я не знаю…

– Зато я знаю, Дредус! И я поделюсь с тобой своим знанием, – сказал Кайсар и сунул в судейскую руку серебряные монеты.

– Как-то… не удобно… мне…, – сказал судья и покраснел.

– А так? – спросил Кайсар и сунул ещё монеты.