Писец. История одного туриста

Следующие дни я мучился от жары – яму ничем не прикрывали, и когда солнце было в зените, а в тропиках такое случается, зной выпаривал мою заблудшую в Африке душу.

Я пытался зарываться в землю с дерьмом, но этот простой способ не помогал мне в моей борьбе за комфорт.

Мне давали немного воды в скорлупе какого-то большого ореха и скидывали аппетитных личинок, но я пил лишь воду, и решил-таки голодать до возвращения Вальдера – я всё ещё надеялся на него, потому что бесславная смерть в плену у добрых негров претила моим жизненным принципам и портила репутацию мистеру Сэндлеру.

По ночам, когда жара спадала, я лежал, смотрел на звёзды, вспоминал Патрицию и нашу последнюю встречу в прекрасном ресторане.

От меня стал исходить дурной запах – я уже и не помнил когда мылся и менял своё бельё, но тогда мне было плевать на эти мелочи. У меня выросла борода, но я плевал и на бороду.

Первые дни я ещё считал, а потом счёт времени куда-то потерялся – день сменялся ночью, ночь – днём, и всё.

Я не видел, что происходило в деревне – я мог лишь слышать голоса и те редкие звуки, которые напоминали удары по человеческому телу.

Бывало, африканцы кричали с завидной громкостью, чем и возвращали меня в сознание. Я думаю, банту пигмеев избивали и унижали – люди любят обижать своих пленников, как их ни покрути.

Как-то раз в мою чудесную яму залетела маленькая пигмейская головка. Она как будто улыбалась мне страшной и неживой улыбкой, один глаз был открыт, другой закрыт – малыш как-будто подмигивал мне. Этот знак я воспринял с болезненной нервозностью.

Оказалось, что это дети играли головой как мячом, и она по неосторожности залетела в мою яму. Детишки попросили меня вернуть игрушку – я без колебаний выбросил чёрную голову наверх.

В одну из ночей проснулся Сэндлер – он принялся бить по щекам рукой и паниковать. Поначалу я решил ему не мешать, потому что силы мои были на исходе, да и желания, честно сказать, не было, но я вовремя одумался и подавил глупую выходку милого ростовщика. Надо сказать, что, к счастью, я всегда находил в себе силы противостоять своему Kewpie, иначе я не имел бы возможности рассказать вам свою невероятную историю.

Прошло какое-то время и я начал-таки умирать. Нет, не от голода, а, скорее, от тоски и безысходности. Я сдался, знаете ли.

Я поверил в то, что Вальдер не вернётся, и сдался.

Сейчас мне кажется, что люди зачастую умирают, когда они сдаются. Без еды человек может прожить в течение нескольких месяцев, но если он не сдастся, если сможет победить своё смертельное настроение и не потеряет свою долбаную надежду. Те, кто сдаются, кончаются намного быстрее, можете мне поверить.

Я уже приготовился встретиться с богами, когда услышал вдалеке голос моего друга Вальдера.

– Джонсон, брат, где ты? Неужели успел позабыть обо мне? Каков проказник!

В тот день я был самым счастливым человеком во Вселенной, не иначе!

13

Вальдер вернулся в сопровождении двух морячков с «Юного голландца».

Меня вытащили из ямы, и мы с Вальдером снова предстали перед пожилым уже человеком, который полюбил ром более всего на свете.

– Я выполнил твои условия. Мы хотим уйти, – сказал голландец.

Вождь не понимал ни слова, но он видел в руках Вальдера амфору и протянул к ней свои старческие ручонки.

Голландец отдал ему сосуд и похлопал меня по плечу – я чуть не свалился, потому что еле стоял на ногах, но мой друг вовремя схватил меня за руку.

– Рад видеть тебя в добром здравии, брат! Как настроение? Вижу, что прекрасное! Сейчас пойдём домой!

Я молчал, потому что ничего сказать не мог.

Вальдер выглядел свежим и сиял от удовольствия – он был без бороды и от него не воняло дерьмом, как от меня.

Негры вскрыли амфору, а вождь понюхал её содержимое и не поморщился.

Затем он показал знак своим храбрым воинам, и те привели маленького пигмея, налили ром в чашку из ореха и влили ему в рот. Малыш не сопротивлялся, но закашлялся, и лицо его скривилось. Конечно, ром был ему в диковинку, и он его не распробовал.

Пигмея посадили напротив вождя. Старчок сидел и смотрел на него, а мы глядели на старика. Видимо, вождь боялся коварного отравления, и его можно понять, полагаю.

А пигмей взял и выжил, и тут же повеселел – он стал о чём-то с выражением рассказывать и жестикулировать, но старик его не слушал.

Он дал попробовать ром одному из своих банту. Чёрное лицо счастливчика было украшено лиловым шрамом, но когда он сделал глоток, то тоже скривился, а потом ещё и чихнул. Вождь не выдержал и выпил сам.

Мы ожидали, что он расслабится, и мы расстанемся добрыми друзьями. Но ром лишь разгневал вождя – он принялся ругаться, махать своими руками и топать своими худыми стариковскими ножками. Мы не понимали, в чём дело.

Нас схватили, а двух морячков, которые пришли с Вальдером, тут же проткнули копьями.

– Что не так? Старый мудень! Что не так? Я же принёс тебе ром! – кричал Вальдер.

Старик не хотел его слушать, да и голландского языка не понимал.

Нас с Вальдером бросили в мою яму.

– Что не так, брат? Что он хочет?

Я пожал плечами, потому что не знал ответа на вопрос своего друга.