Писец. История одного туриста

– Расскажи ещё раз, как питон проглотил Джонсона, – просил меня Питер.

И я рассказывал, а весёлые индейцы надрывали свои животы.

Я заметил, что Скайлер, дочь вождя, смотрит на меня и не отрывает своего милого взгляда. Видать, я ей приглянулся тогда, хоть и был уставшим, небритым и нестриженым. Но последний пункт индейцев смущать не мог – они, похоже, и сами не стриглись, а на их лицах растительность вовсе не водилась.

– Ты хорошо рассказываешь, Вальдер! Мы поможем тебе освободить ту женщину, – сказал Даан.

Я уже опьянел, и на радостях полез к вождю обниматься. Питер меня остановил и объяснил, что обниматься с вождём могут только его родственники и геер Стейвесант. Я не знал, кто такой Стейвесант, но на конфликт не пошёл и поблагодарил вождя в устной форме.

Вечер удался, и мы со Сэндлером кое-как добрались до выделенного нам вигвама.

Я уже засыпал, когда ко мне пришёл Питер и зажёг свечу.

– Ты нравишься Скайлер.

Я сначала не понял индейца.

– Какой Скайлер?

– Моей безумной сестре, конечно.

– Я рад. Но прости меня, Питер, – я хочу спать, – сказал я.

– Ей восемнадцать, но она до сих пор не замужем. Это позор. Всё веселится и ждёт своего героя.

– Но я-то при чём? И я не герой.

– А ты женись на ней!

– Ты с ума сошёл! А как же та Скайлер, которая другая Скайлер? Когда мы освободим её, она тоже захочет, чтобы я на ней женился. Меня не хватит на всех Скайлер!

– Ты меня обидишь, Вальдер. Я не стану помогать тебе, если ты не поможешь мне.

Я оказался в непростом положении, но решил пойти-таки навстречу молодому индейцу. Полагаю, бренди вскружило мне голову, и я не смог отказать новому другу.

Я согласился.

И тогда Питер вышел, а внутрь вошла индейская Скайлер. При скудном освещении она показалась мне ещё красивее, чем при дневном свете. Мой милый Kewpie молчал, а я сдался индейке, но, правда, ничего не запомнил.

Утром я протрезвел, конечно, но все уже готовились к моей свадьбе – слабый пол наряжался в лучшие платья и красил свои женские лица, мужчины ушли на охоту за праздничными молочными кабанчиками, а детям было всё равно – они играли в индейцев, как ни в чём не бывало.

Я умылся, и ко мне подошли Питер с Дааном. Вождь обнял меня.

– Я счастлив, друг мой! – сказал он и пустил знатную индейскую слезу.

– Я тоже, – сказал я, но обошёлся без слёз.

– Свадьба будет великой! Уже приглашены соседи. Вожди хитачей и мачуситов обещали прибыть. Это наши лучшие друзья и союзники. Верю, моя добрая дочь станет счастливой! А мы породнимся, наконец, с голландцами!

Я подумал, что нужно спасать голландскую Скайлер, а не гулять на своей свадьбе, и отвёл Питера в сторону.

– Питер, нужно спасать Скайлер! Ту, голландскую. Может, не будем терять времени? Свадьбу можно отложить, не так ли?

Питер посмотрел на меня, как иной раз морячок смотрит на вошку.

– Будем считать, что ты этого не говорил, а я этого не слышал, – сказал он и пошёл к отцу.

Я чувствовал, что нужно торопиться, но ничего не мог поделать – вождь упёрся рогом и желал праздновать свадьбу своей дочери. Его отцовские чувства можно понять, но нужно понять и то, что в одиночку я спасти Скайлер не мог. Или-таки мог?

В тот день я пошёл на поводу у индейцев, скажу я вам.

А свадьба была устроена с размахом!

Для начала меня объявили индейцем, а потом французский бренди, молочные кабанчики, индейские гости – всё смешалось, и я проснулся в объятиях индейской супруги. Но эту радость притупляло одно обстоятельство – я не любил молодую индейку, и всё время думал о голландской Скайлер.

Я оделся и вышел на улицу – повсюду валялись спящие гуляки, и ко мне подошёл Даан.

– Ты теперь один из нас, – сказал он. – Настоящий индеец!

– Я помню и горжусь, вождь! Но когда мы будем спасать ту женщину?

– Не торопись, друг мой. Придёт время, – сказал Даан и ушёл.

Я расстроился, и ещё пару-тройку недель играл роль индейского мужа. Но, по правде говоря, молодую жену вниманием не жаловал и никакими излишествами не баловал.

Меня научили охотится на оленей и сворачивать головы змеям, но каждый день я напоминал индейцам о Скайлер и их обещании помочь мне.

Наконец, я им надоел, и вождём было назначено совещание по моему вопросу. Но оно было в тот же день отложено по причине болезни одного из местных старейшин – на его шее вылез фурункул.

Я опечалился, посворачивал головы всем пойманным змеям, и накачался французским бренди.

Вечером я стоял у дерева, которое поддержало меня в трудной жизненной ситуации, и ко мне подошла моя индейская Скайлер.

– Я помогу тебе, если ты станешь ко мне добрее, – сказала она и погладила мою руку.

– Как ты можешь мне помочь, женщина?

– Есть один способ. Но пообещай сначала, что я стану твоей самой любимой Скайлер, и ты будешь всегда ласков со мной!

Я снова оказался перед сложным выбором, но обещание дал.

Иначе я поступить не мог. Или-таки мог?

Индейская Скайлер потребовала немедленных доказательств моей верности обещаниям, и мне пришлось тут же доставить ей ласковое удовольствие.

18

Скайлер осталась удовлетворённой моими доказательствами, и рассказала мне о своём чудесном плане по спасению другой Скайлер.