Писец. История одного туриста

Правда, Питер разволновался, и пару-тройку раз хватался за свой красивый нож с костяной рукоятью – он был готовым перерезать английские глотки, но я жестами отговорил его – незапланированное кровопролитие посреди города могло провалить наше предприятие, а я бы никогда не простил себе такого смешного провала.

Пару раз встретились с настоящими суварами – Питер перекинулся с ними несколькими фразами так, что лысые индейцы ничего не заподозрили. Они как будто знали его в лицо. Но наши физиономии были спрятаны под толстым слоем чёрной краски, так что меня это не удивило.

Питер знал где находится пекарня, тюрьма и мясная лавка – мне показалось, что молодой тамагочи уже был здесь. А городок был небольшим – всё располагалось рядом.

В мясную лавку мы продали нашего прелестного кабанчика.

Потом мы зашли в пекарню и купили вкусный хлеб, а заодно прикинули план здания.

Пекарня была двухэтажной – на первом этаже пекари лепили свои булки, а на втором этаже они жили.

Мы решили, что проникать в пекарню будем через склад с мукой.

Затем мы наведались к тюрьме – она была тоже двухэтажной, но убогой – даже Ньюгейт с её оранжевыми стенами, по сравнению с ней, выглядел шикарным казино.

У входа в тюрьму стоял солдат. На ломаном английском Питер попросил его пустить нас внутрь, чтобы посмотреть, – индейцы умели удивлять своей наивностью и пользовались этим, знаете ли.

Солдат выругался и не пустил нас, потому что мы – индейцы, и, по его словам, должны целовать ему задницу. Он даже пнул меня ногой и приказал убираться.

Я разозлился, и уже открыл рот, чтобы опробовать на военном человеке лондонские нецензурные обороты, но Питер одёрнул меня, и тем самым спас наши индейские задницы от разоблачения.

В этот момент из тюрьмы выходил мой старый друг – Уизли. Эта долбаная скотина навещала Скайлер, не иначе.

Мне показалось, что его бельма увлажнились-таки слезами, но уверен, что мне показалось, потому что такая скотина, как Уизли, прослезиться никак не может.

Меня виконт не узнал, но тоже пнул. Я подумал, что, наверное, для суваров быть союзниками англичан выгоднее, чем воевать с ними.

Мы зашли в трактир, но нас оттуда выгнали – указали на непристойный внешний вид и наше индейское происхождение.

Питер не привык к такому уничижительному отношению и поскандалил. Надо признать, ругательства тамагочи отличаются от европейских – они имеют лаконичную, даже сдержанную форму, но понять их можно без знания индейского языка – смысл своих коротких но, вероятно, ёмких выражений Питер показывал на пальцах.

Я стал сомневаться в том, что виконт был в тюрьме у Скайлер, а не по каким-то иным делам – ведь его с таким вздорным характером тоже могли арестовать, чтобы потом отпустить.

– Сходим к дому Уизли. Нужно убедиться, что Скайлер ещё не вернулась туда, что она ещё в тюрьме, – предложил я Питеру.

Мы пришли к дому Виконта и засели в кустарнике неподалёку. Огромная собака виконта надрывалась, но крепкая цепь не позволяла ей приблизиться к нам и пощекотать наши нервы.

Перед домом разгуливал аппетитный фазан – он приковал мой взгляд, и мои тревожные мысли в одно мгновение переключились на гастрономию. Но я справился с искушением с такой же лёгкостью, с какой справлялся с вредными повадками моего милого Kewpie.

Мы с Питером решили понаблюдать за особняком, пока не стемнеет. Вышел пожилой негр-слуга и выдал собаке кусок фазаньего мяса. Псина увлеклась негритянской подачкой и успокоилась.

– А почему ты согласился помочь мне? – спросил я. – Скайлер сказала, что она чего-то не рассказала отцу.

– Да. Я пошёл, потому что она попросила. Я не могу отказать.

– Она что-то знает?

Питер засмущался, взял паузу и не отпускал её, а я не торопил доброго индейца.

– Я встречаюсь с сувару, – сказал он через пару-тройку минут.

– С девушкой?

Питер повернулся и посмотрел на меня с укором.

– Тамагочи встречаются только с девушками! Это закон наших предков! И каким бы он не был, никто из нас не в праве его нарушить!

Мой невинный вопрос задел доброго индейца, и я извинился за свою бестактность.

Через какое-то время к дому подъехал экипаж, и я надеялся, что в нём приехала Скайлер.

Но из кареты вышел Уизли, а за ним какой-то сувару. Я тут же взгрустнул.

– Это не она, – сказал я.

Питер отчего-то напрягся и принялся нервничать.

– Нет! Это она! – крикнул он.

Залаял пёс, а индеец встал и направился к экипажу. Я ничего не понимал, но за Питером не пошёл.

– Ата-та! Ата-та! – кричал Питер.

Издалека я слышал как индейцы ругаются между собой на туземном языке. Сувару говорил женским голосом и я, наконец, понял, что это и была девушка Питера. Оказалось, что женщины из племени сувару тоже бреются наголо и тоже перекрашивают лица в чёрный цвет. И одежда их не отличалась от мужской.

Я понял, для чего Питеру нужен был парик – он снимал его, когда ходил на свидание со своей сувару, и надевал, когда возвращался домой. Таким образом, соплеменники не могли догадаться о двойной жизни молодого человека и его любовных отношениях с врагами. И сувару знали Питера, и его появление в английском городе их не удивило.