Письма

Стр. 34. «Я, например, знаю, что возмутился бы, если бы магометане постарались запретить всем нам, остальным, пить вино». И справедливо. Для начала рассмотрим только этот пункт. Почему? Ну, если попытаться сразу подняться до рационального уровня, оставив в стороне обычный гнев в адрес того, кто смеет мешать нашим привычкам (хорошим или дурным), ответ следующий: потому что тогда магометан можно будет упрекнуть в несправедливости. Они причинили бы нам зло, против нашей воли лишая нас нашей доли общечеловеческого права: употреблять вино в умеренных количествах. Об этом ты сказал со всей ясностью на стр. 13, в замечаниях о «Воздержанности».

А теперь обратимся к стр. 26, 30, 31. Там ты отмечаешь, что на самом деле придерживаешься (вместе с христианской церковью в целом) мнения о том, что христианский брак — моногамный, постоянный [2], обязывающий к безоговорочной «верности», на самом деле единственно верный образ сексуального поведения для всего человечества: это — единственный путь к полному здоровью [3] (включая [4] секс на своем месте) для всех [5] мужчин и женщин. То, что это противоречит современной человеческой сексуальной психологии, твоего положения вовсе не опровергает, как ты сам видишь: «Сдается мне, что с нашим инстинктом что-то не в порядке», — говоришь ты. В самом деле, будь это не так, навязывание постоянной [6] моногамии даже христианам оказалось бы недопустимей жестокостью. Будь христианский брак в конечном счете «противоестественен» (также, как, скажем, запрет на употребление мяса в ряде монашеских уставов), его удалось бы предписать лишь особому «целомудренному ордену» в рамках Церкви, а не Церкви в целом. Любой из пунктов обязательной христианской морали действителен не только для христиан (см. самое начало раздела II, «Общественные нормы поведения») [7]. Ну разве я не прав, утверждая, что, упомянув о магометанах на стр. 34, ты вопиющим образом передергиваешь? Не думаю, что ты можешь подкреплять свою «установку» подобным доводом: ведь он подрывает самые основы христианского брака. А основы состоят в том, что христианский брак — это правильный способ «управления человеческой машиной». Твой же аргумент низводит его всего лишь до способа (может быть?) выжимать из нескольких избранных машин дополнительный пробег /*Христианский брак — это вовсе не запрет на половые сношения, но подобающий метод сексуальной воздержанности; и, по сути дела, наверное, лучший способ получения наиболее полного сексуального наслаждения, точно так же, как воздержанность в уиотребле нии алкоголя — лучший способ наслаждаться пивом и вином. — Прим. авт.*/.

Ужас христиан, с которыми ты не согласен (а это — большинство во-церковленных христиан), перед юридически узаконенным разводом в конечном счете сводится именно к этому: ужас при виде того, как хорошие машины ломаются из-за дурного с ними обращения. Могу только надеяться, что, если однажды тебе представится возможность внести исправления, этот момент ты прояснишь. Терпимость к разводам, если христианин такое терпит, — это терпимость к дурному обращению с человеком, оправдываемая особыми местными и временными условиями (как, скажем, терпимость к ростовщичеству), если, конечно, развод или подлинное ростовщичество вообще следует терпеть просто-напросто из соображений целесообразности.