Письма. Документы. Воспоминания

36. П.М. ТРЕТЬЯКОВУ

[Москва]

2 мар[та 18]95

Глубокоуважаемый

Павел Михайлович!

Исполнил просимое. Где проведу лето, я еще не знаю; нервы так разбиты, что даже как-то трудно обсудить будущее.

Глубоко уважающ[ий] Вас и искренне предан[ный] Вам

И. Левит[ан]

Часть весны, лето и осень он провел в имении Горка у Турчаниновых. Для него хозяева построили большую отдельностоящую мастерскую. Периодически обострявшиеся душевные терзания и меланхолические настроения проявились здесь несколькими приступами, в том числе попыткой самоубийства 21 июня. Одновременно здесь же, в имении Горка, он написал три полотна, которые по праву считаются самыми мажорными, самыми жизнерадостными в его творчестве: «Март», «Свежий ветер. Волга», «Золотая осень» (все – ГТГ).

37. А.В. СРЕДИНУ[82]

[Москва]

25 март[а 18]95

Был сегодня у Вас и, к сожалени[ю], не застал. Не отвечал долго на Ваше письмо – меня в Москве не было. На Ваш вопрос, когда я думаю вернуться из деревни, чтобы оказать Вам содействие в устройстве выставки, я Вам положительно ответить не могу. И потом, окажу по правде, меня, больного, разбитого и физически, и морально человека, просто начинает пугать мысль о предстоящих хлопотах. Я, почти никогда не знающий, буду ли в состоянии завтра что-либо делать, могу ли я обещать вперед за несколько месяцев?

Я дал Вам свое согласие, не совсем подумав. Ради бога, простите меня, но надо быть с моей психикой, чтоб понять, как тяжело мне бывает.

Конечно, все мы более или менее больные люди, но тем не менее работаем, и Вы правы, но Вы забываете, что искусство – такая ненасытная гидра и такая ревнивая, что берет всего человека, не оставляя ему ничего из его физических и нравственных сбережени[й].

Все это я говорю не потому, что отказываюсь от участия в этом действительно нужном деле, а только выставляю Вам на вид сложность его для меня. Но если только по возвращении в Москву осень[ю] я буду хотя бы немного в силах работать для это[го] дела, тогда я его сделаю, в противном случае найду кого-нибудь. Вероятно, Остроухое не откажется, он дал м[не] слово, а главное, он крепкий человек и имеющий досуг.

Мне очень тяжело было написать Вам все это, зная, как горячо Вы относитесь к успеху этого дела, и зная, что у Вас нет в виду другое какое-либо лицо. Но господь милостив, устроится.

Еще раз простите меня.

Уважающ[ий] Вас

И. Левит[ан]