Письма и документы. 1917–1922

В начале января Ф[едор] Ильич, после пребывания на съезде, все еще не получил окончательного решения своего дела об обратном переводе в Москву. Н. Н. Суханов вдруг вышел из партии (не переходя к коммунистам). Последнее его «левение» началось в связи с моим выступлением в Галле: он вдруг открыл, что это мы раскалываем массовые партии, удерживая их от вхождения в III Интернационал, куда следовало бы всем войти, чтобы «изнутри» его реформировать. Коммунистический Бунд [491] покончил свое существование: он принял ультиматум РКП – распуститься, как Бунд, и войти в РКП на положении «еврейской секции». Освободили наших печатников, затем ростовцев (Локерман, Васильев и др.) и южан, осужденных на концентрационные лагеря (Астров, Кучин и др.), но Бэр и прочие, осужденные по тому же делу, успели быть высланными в Грузию. Грузинское правительство протестовало против превращения Грузии в место российской ссылки. Наши тюрьмы все же не пустуют: в Киеве опять арестовали решительно всех (Балабанова, Семковского, Давидзона, Кушина и др.).

Скоморовский писал из Константинополя, что едет в Кишинев к матери и предлагает свои услуги для партийной работы здесь, в Берлине. Я должен был ответить, что, к несчастью, у нас оплачиваемой партийной работы нет, а здесь приискать заработок нелегко. Не знаю, как он поступит. Сюда приехала еще одна харьковская меньшевичка (Якобсон), дельная девица, которая будет полезна. Рабинович обещает распространять газету в Либаве.

С пресловутой «лондонской» группой придется, видно, еще считаться. Она приобрела и связи, и влияние в Labour Party и едва ли так сдастся. От Байкалова я получил письмо, в котором он излагает все выступления группы, в число которых, кроме приветствия парижскому совещанию, входит инсценировка «делегации уральских рабочих» на съезде тред-юнионов. Кроме того, они разослали переписку Гендерсона [492] – Красина [493] в такие газеты, как «Руль» [494] , чтобы сообщить, что эта переписка явилась результатом их меморандума Labour Party о преследованиях меньшевиков. Par dessus le marche [495] они выпускают в Лондоне бюллетень «Воли России» (по-английски). В письме своем Байкалов признает, что они во многом с нами расходятся, но необходима «свобода мнений», а потом, кто его знает, законен ли нынешний состав ЦК, не выбиравшийся три года! Ответил ему сообщением нашего заявления с объяснением, что членами партии будут отныне признаваться только те, кто выйдет из состава группы, и с предупреждением, что англичане будут осведомлены о характере этой группы.

Мы предложили Павлу Борисовичу ехать с нами в Вену в качестве делегата. Не знаю, как он отнесется к этому предложению. Боюсь, что при его нервности он, если поедет, останется неудовлетворенным, так как, помимо всего прочего, нам в Вене придется очень и очень подчеркивать, что вынужденное обстоятельствами объединение с Реноделем не есть компромисс с их социал-патриотизмом.

Я тоже, как и Вы, боюсь затеянной Бернштейном истории с немецкими деньгами [496] . Вероятно, у него ничего веского нет и, вероятно, и вообще-то большевики, как партия, в этом деле чисты (что пара-другая прохвостов в их среде брала деньги из темных источников – возможно), так что от этой кампании они только выиграют. Пока же правая сволочь получит возможность а 1а Родичев [497] и Набоков подмешивать немецкие деньги ко всей, а не только большевистской революции. В довершение скандала Бершнтейн дал по этому поводу интервью в «Руле». Это уже такая бестактность, такая пощечина всем нам, что промолчать будет нельзя, и мы во втором номере скажем свое мнение.

Знаете ли, что министром иностранных дел в Армянской Советской республике состоит Александр Бекзадян? [498]

Не знаю уж, напялил ли он коммунистический мундир (он был сначала оборонцем, а потом до недавнего времени в Тифлисе был в нашей оппозиционной группе), но для министра иностранных дел окраинного государства он одним качеством обладает: охотник до «блефов» (по крайней мере, в покере).

С моей визой, видно, дело не делается.

Был вчера у меня Бренер. Он, как видно, большой путаник. Привет Н. Е.

Ю. Ц.

Из письма П. Б. Аксельроду, 20 февраля 1921 г

Дорогой Павел Борисович!

Сегодня выезжаю в Вену. Как у меня водится, перед самым отъездом простудился, изрядно кашляю и говорю ужасно хриплым голосом, так что с беспокойством думаю о предстоящих ораторских упражнениях. Правда, сейчас я не один: со мною будут Абрамович и Далин, хорошо говорящие по-немецки, так что я могу и помолчать. […]