Читаем Письма из Гималаев полностью

Письма из Гималаев

Нема – один из двух носильщиков на Северном седле. Им пришлось попеременно сменять друг друга, это объясняется ограниченной вместимостью высотных лагерей. Я надеялся, что по пути захвачу третий кислородный аппарат, который оставили там ранее. Но оказалось, Ирвин снял с него загубник и взял с собой на всякий случай про запас. Я все же прихватил баллон в надежде найти загубник в пятом лагере, но тщетно. Однако получалось вполне хорошо обходиться без искусственного кислорода, и я радовался тому, что отпала необходимость тащить громоздкий аппарат. Вскоре после моего прибытия в лагерь V сюда спустились четыре последних носильщика из шестого лагеря. Об их скором появлении свидетельствовали летящие сверху камни, которые попадали по палатке. Площадка пятого лагеря в этом отношении небезопасна. Носильщики принесли еще одну записку от Мэллори:

«ДОРОГОЙ ОДЕЛЛ, ПРОШУ ПРОЩЕНИЯ, ЧТО ОСТАВИЛИ ПОСЛЕ СЕБЯ БЕСПОРЯДОК. МЫ ЛИШИЛИСЬ ПЛИТЫ – ОНА УЛЕТЕЛА ВНИЗ. ВОЗВРАЩАЙТЕСЬ ЗАВТРА В ЛАГЕРЬ IV ВОВРЕМЯ, ЧТОБЫ УСПЕТЬ ДО НАСТУПЛЕНИЯ ТЕМНОТЫ, ЧТО, НАДЕЮСЬ, УДАСТСЯ И МНЕ. КАЖЕТСЯ, Я ЗАБЫЛ КОМПАС В ПАЛАТКЕ. РАДИ ВСЕГО СВЯТОГО РАЗЫЩИТЕ ЕГО. ДОСЮДА ДОШЛИ НА 90 АТМОСФЕРАХ ЗА ДВА ДНЯ[28]. ПОЭТОМУ ДАЛЬШЕ, НАВЕРНОЕ, ПОЙДЕМ НА ДВУХ БАЛЛОНАХ. НО ПОДНИМАТЬСЯ С ТАКОЙ ТЯЖЕСТЬЮ ВСЕ РАВНО ЧЕРТОВСКИ ТРУДНО. ПОГОДА БЛАГОВОЛИТ ПОДЪЕМУ. ВСЕГДА ПРЕДАННЫЙ ВАМ ДЖ. МЭЛЛОРИ».

У Немы началась горная болезнь, и рассчитывать на его помощь не приходилось. Так что я отправил его вниз вместе с четырьмя другими носильщиками. Просто удивительно, как быстро проходит недомогание, стоит только спуститься ниже или иногда даже просто принять решение о спуске. Я обратил внимание, что с шерпами такое случалось часто, с европейцами чуть реже. Уже сама мысль, что напрягаться больше не требуется, имеет целительный эффект. Душевное состояние во многом возвращается в норму. В любом случае Нема зашагал вниз по склону весьма бодро.

Я был даже рад тому, что завтра смогу в одиночестве подняться в лагерь VI и по пути вести геологические наблюдения. В палатке после недолгих поисков нашелся призматический компас Мэллори. Перед сном я лежал, уже предвкушая хорошую погоду. И представлял, с какой большой надеждой Мэллори с Ирвином, должно быть, в этот самый момент тоже ложатся спать.

Передо мной разворачивались удивительные панорамы ледников и горных громад; на фирновой массе были различимы золотые и розовые блики. Напротив вздымались суровые склоны Чангцзе, по складкам которого я силился прочесть историю планеты. Массивные темные громады великолепно оттеняли сияющую даль Тибетского нагорья. Далеко на востоке, как бы зависнув в воздухе, виднелась Канченджанга. Из всего, что я здесь видел, эта картина навсегда врежется в память.

Съев лапшу с помидорами и отведав ягодного джема, я начал устраиваться на ночлег. Для удобства использовал оба спальных мешка и улегся поперек палатки, стараясь сделать так, чтобы не мешали крупные камни. Духи и стражи Джомолунгмы были благосклонны. Ветра, готового сдуть меня вместе с палаткой в пропасть, также не наблюдалось. Мне было тепло и даже получилось выспаться.

Рано утром я собрал рюкзак, положив провизии для покорителей Эвереста. В восемь утра поднялся по склону за лагерем V и вышел на северный гребень. Если утром было ясно и не особенно холодно, то теперь с запада подходили облака, и клочья тумана начинали ползти вверх по склону. К счастью, ветер не усиливался.