Письма из Ламбарене

Как фабрикант заботится о том, чтобы тот или иной предмет широкого потребления обошелся ему на несколько пфеннигов дешевле, чем раньше, дабы предприятие его сделалось более рентабельным, так и нам приходится думать о том, чтобы лечение разъедающих язв, этого «предмета широкого потребления» нашей больницы, происходило возможно быстрее.

Удивительно, что разъедающие язвы образуются только на нижней половине голени. Обычно они располагаются на сгибе пальцев ног, или несколько выше, и на тыле стопы. Иногда они начинаются с какого-нибудь пальца или с пятки. Создается впечатление, что все остальные части тела каким-то чудом от них застрахованы. По нашим наблюдениям, подвержены им предпочтительно мужчины, у женщин они почти совершенно не встречаются.

Из разных источников мне приходится слышать, что разъедающие язвы чаще всего встречаются там, где люди употребляют в пищу много пальмового масла. Насколько это соответствует действительности, я не знаю. Во всяком случае, я заметил, что лесозаготовительные участки, где люди особенно хорошо питаются, поставляют мне едва ли не большую часть всех больных с разъедающими язвами. Единственным жиром там обычно является пальмовое масло. Следовательно, в этом наблюдении, может быть, и есть доля правды. Но, вообще-то говоря, разъедающими язвами люди заболевают иногда и там, где не готовят на пальмовом масле.

Много времени и сил отнимает у нас один из наших больных-европейцев, г-н Рупин. По прибытии он ведет себя, как человек немного подвыпивший. У него понос и озноб. Температура не очень высокая. Только сбить ее оказывается делом совсем нелегким. Судя по внешнему виду, казалось бы, нет ничего особенно худого, и, однако, это тяжелый больной. Несчастный перенес несколько солнечных ударов, оттого что был недостаточно внимателен. Ведет он себя все дурашливее, и это плохой признак; ухаживать за ним становится все труднее. Но мы не теряем надежды. Мне уже приходилось видеть подобных больных, и они выздоравливали. Разумеется, как только он станет транспортабелен, его необходимо будет при первой же возможности отправить в Европу. Как это сделать, мы еще не знаем, ибо средств у него никаких нет.

У нас на лечении находится также миссионер Суберан из Нгомо, чрезвычайно изнуренный длительной малярией. В первые дни состояние его из-за сердечной слабости было настолько серьезным, что новому доктору пришлось дежурить возле него по ночам.

* * *

16 марта, возвращаясь после двухдневной поездки на катере, я вижу на причале рядом с доктором Нессманом стройную фигуру мужчины в несколько небрежной позе кавалерийского офицера. Это наш новый врач, доктор Марк Лаутербург.

Он успел уже основательно познакомиться с Африкой. На мысе Лопес, когда он перебирается с парохода на берег на маленьком, подхваченном на море каноэ с гребцами-неграми, на них налетает торнадо. По счастью, ветер дует с моря, и буря выбрасывает каноэ куда-то на берег. Багаж его был снят с парохода раньше и в полной сохранности перевезен.

Путь от Мыса Лопес до Ламбарене наш вновь прибывший доктор вместе с полутораста неграми проделывает на маленьком буксире, который тянет тяжело нагруженную утлую баржу. В пути он становится свидетелем ночной драки между неграми-пассажирами и жителями одной из деревень. Негры-пассажиры решили ночевать на суше, ибо сочли баржу, куда их запихали, местом ненадежным, а жители деревни ни за что не хотели пустить их на берег.

Доктор Лаутербург не ожидал, что больница наша так велика. Койки в бараке для послеоперационных больных к его приезду уже готовы, и он может сразу же приступить к работе. Первый, кого ему приходится оперировать, — это больной сонной болезнью с воспалением плевры, которому надо произвести резекцию ребра. Несчастного этого зовут Йезу, это дикарь из отдаленных районов У нас он уже несколько месяцев. Сонную болезнь у него мы как будто вылечили. Но сил, необходимых для того, чтобы организм справился с эмпиемой, у больного совсем не осталось. Мы любим его за кроткий нрав. Как он благодарит за супы, которые для него варят!

— Когда я поправлюсь, — говорит он, — я навсегда останусь у вас. Во время операции, которую мы делаем вместе с доктором Лаутербургом, помощника моего пугает ворвавшийся вдруг в операционную негр:

— Они хотят передушить докторских кур! — кричит он.

«Они» — это бенджаби, которые могут только ползать, и их сообщники. Я бы удивился, если бы они не использовали время, когда и врачи, и все их помощники прикованы к дому, чтобы наполнить свои кухонные горшки!

19 марта на рассвете совершенно неожиданно умирает г-н Рупин, мой пациент, пострадавший от солнечного удара. Еще накануне он обсуждал с нами планы своего возвращения домой. Хоронят его на католическом кладбище одновременно с матерью Жозефа, славной старухой.

Как тяжело писать письма, в которых я должен сообщить близким умершего у нас европейца о его последних днях и о кончине!

Из любви ко мне после трех недель, проведенных в трауре, Жозеф снова возвращается на работу, что я ставлю ему в большую заслугу.