Письма из Ламбарене

На следующий день после нашего возвращения доктора Лаутербурга везут на катере к больной женщине в Нгомо. Он едет вниз по течению по залитой лунным светом реке и привозит к нам свою новую пациентку. И вот однажды утром, за отсутствием елки, на крыше вновь построенного дома водружается перевитая лентами пальма. Празднуется окончание строительства. Для этого дома предусмотрена двойная крыша: одна из рифленого железа для защиты от дождя и, на двадцать сантиметров ниже ее, другая из обутов для защиты от жары. Г-н Шатцман сумел с большим изяществом решить необходимую для этой двойной крыши систему балок.

* * *

Нчинда-Нчинда все больше убеждается из опыта, что хирургия в Африке — совсем не то, что в Европе. Подравшись из-за женщины, один туземец всаживает другому в предплечье нож. Раненого привозят родные. Необходимо наложить шов на сухожилие, что наш хирург и делает по всем правилам искусства. При больных с травмой, которые не могут сами готовить для себя пищу, всегда должен оставаться сопровождающий — для оказания различных услуг. Родные единогласно выделяют для этой цели одного человека, и тот принимает это как нечто само собой разумеющееся. Однако, несмотря на изящно наложенный шов, пациент этот приносит доктору Лаутербургу мало радости. Рана заживает как будто хорошо. Но больной выглядит осунувшимся. Придя на перевязку, он едва стоит на ногах, оцепенелый, лишившийся дара речи. Нчинда-Нчинда несколько озадачен течением инфекции, которая вызывает в человеке такое нарушение общего состояния, протекая без лихорадки в при нормально заживающей ране...

— Отравление, — говорю я, когда он обращает мое внимание на этот случай. Тот, кто работает здесь долго, всегда в сомнительных случаях учитывает и эту возможность. Под благовидным предлогом сопровождающему, который все это время готовил для больного пищу, находят какую-то работу в больнице. Больной получает теперь еду из рук одного из наших помощников. Медленно, очень медленно описанные явления начинают проходить.

Спустя некоторое время все приходит в ясность. Человек, которого родные оставили ухаживать за больным, и есть тот самый, с которым у него была ссора и который пырнул его ножом. Исполнение этой обязанности явилось для него своего рода наказанием. И вот он поддался искусу воспользоваться этим, чтобы избавиться от своего противника. Несмотря на то что мы не обмолвились об этом ни словом, родные нашего пациента сделались подозрительными. Для того чтобы они не убили отравителя и к уже разыгравшейся драме не прибавилась еще и вторая, мы направляем его в докторский дом и отдаем в услужение к фрейлейн Коттман, где он стирает белье и носит воду, оказывается исполнительным и делает все с охотой.

Что в Экваториальной Африке очень распространены яды, совершенно очевидно. Однажды — это было несколько месяцев тому назад — является больной в очень тяжелом состоянии и с ним его родные. У этого тоже отнялась речь. Прежде всего я думаю об общем заражении крови в результате маленькой инфицированной раны. Но сердце у него работает хорошо, а сознание по временам так удивительно проясняется, что предположение мое кажется мне сомнительным. Ввиду того что он отказывается от бананов и риса, пытаюсь поить его молоком. Но он отказывается пить молоко, которое ему подносят родные. Это наводит меня на подозрение. Пользуясь тем, что родные на минуту отлучились, даю ему молоко сам. Он его с жадностью выпивает. После этого еду и питье он начинает получать только из рук лекарских помощников... и он ест и пьет. Родным объясняют, что больной нуждается в специально приготовленных блюдах и напитках. Но спасти его все же не удается.

Помнится также, что, когда у меня лежал один европеец, состояние которого мне было трудно определить, я под каким-то предлогом отослал его слуг-негров, ибо считал, что здесь может иметь место отравление. Это вовсе не значит, что я прямо подозревал его повара и боя. Может быть они просто были недостаточно бдительны, чтобы воспрепятствовать попыткам отравить больного, которые делались другими людьми.

Я не имел возможности установить, какого характера были яды, которые применялись. Обычно в таких случаях речь идет о медленно действующих ядах. Достаточно сказать, что начиная с 1913 года я в качестве противоядия несколько раз применял животный уголь в порошке. Как только у меня возникает подозрение, я сразу же начинаю давать больному животный уголь, если же его нет, то обычный древесный уголь, растворенный в воде. Всякий раз, когда я готовлю «черное лекарство», Жозеф бросает на меня многозначительные взгляды. Может быть, у нас здесь уже достаточно врачей, для того чтобы один из нас мог найти время для изучения всех этих ядов.