Письма из Лондона

Руби пожала им руки, села на стул и постаралась наилучшим образом отвечать на вопросы, которыми они забросали ее, словно конфетти. Откуда вы? Как давно вы в Англии? Как вы познакомились с Беннеттом? Кем вы работаете? У вас волосы от природы волнистые или это завивка?

Они внимательно слушали ее туманные и путаные ответы, настояли на том, чтобы она, как и они, выпила бокал шерри, и, казалось, искренне ужаснулись, когда Ванесса рассказала, что стало с жильем и вещами Руби.

– Слава богу, что там оказался Беннетт, – сказала Беатрис. – Он никогда не теряет голову, какой бы ужасной ни была ситуация. Помните, когда папа умер? Он единственный из нас сохранил трезвую голову.

– Такой замечательный Беннетт. Не знаю, что бы я без него делала, – сказала Ванесса с грустным выражением на лице. – Ой, телефон. Побегу – отвечу.

Она вернулась с сообщением: звонил Беннетт, сказал, что задерживается.

– Он сказал, чтобы его не ждали. Давайте же тогда начнем. Вай, у тебя сегодня дежурство?

– Да. Так что мне лучше поспешить. Один господь знает, что нам припас Джерри.

Стол уже был накрыт – фарфор, серебро и превосходные белые салфетки, и хотя Руби подумала, уж не ждут ли они короля к обеду, в глубине души она подозревала, что такая роскошь в доме Тремейнов – дело обычное. Усевшись за стол, сестры тут же принялись сетовать на еду.

– Я думала, будет баранина, – сказала Беатрис.

– Я искала, но мясник мог предложить только костистую часть шеи, а я не собиралась платить бешеные деньги за одни жилы и хрящи. Вместо этого Джесси приготовила жабу в норке.

Увидев встревоженное выражение на лице Руби, Виола поспешила успокоить ее:

– Вы не волнуйтесь – никакой жабы там нет[16].

– О, да – мне нужно было предупредить, – добавила Ванесса. – У нас, англичан, самые странные названия для еды. Но еда так себе – ничего особенного. Сосиски в йоркширском пудинге.

– Что – опять сосиски? – застонала Беатрис. – В прошлый раз они были ужасны.

– Я знаю, но это мясник проглядел. Он сказал, что в этот раз сосиски точно свиные.

– А что было не так с сосисками в прошлый раз? – поинтересовалась Руби.

– Лучше этого не знать, – заявила Беатрис. – Давайте лучше оставим эту тему.

– А еще и послевкусие с таким душком, – с озорством в голосе добавила Виола.

– А ну-ка, обе, прекратите, – проворчала Ванесса. – Руби нужна хорошая еда, а вы этому никак не способствуете. Не обращайте на них внимания, моя дорогая. Кроме жабы – то есть основного блюда – у нас есть картофельное пюре с луковой подливкой, а еще Джесси поджарила остатки пастернака из холодильника.

За едой разговор пошел о работе сестер Тремейн. Беатрис, одетая в форму потрясающего синего цвета, заведовала отделом в Женском вспомогательном корпусе Королевских ВВС. До войны она преподавала географию в женской школе. На время войны школу закрыли, поэтому она и поступила в ЖВК.

– Там форма самая красивая из всех, – со смехом признала Беатрис. – И что было у меня в голове?

Руби посмотрела на Виолу, носившую гражданскую одежду.

– А вам разрешено говорить о вашей работе? – неуверенно спросила она.

– Разрешено – работа ничуть не какая-то важная.

– Чепуха, – возразила Ванесса. – Вай сейчас сразу на двух работах, и я так горжусь…

– Ну ладно тебе, мама. Я не делаю ничего из ряда вон выходящего. В отличие от других.

– Позволь мне не согласиться. – Ванесса, отмахнувшись от протестов дочери, теперь обращалась к Руби. – Вай унаследовала талант ее дорогого папочки. До войны она выступала в Уэст-Энде в одном шоу за другим. Но теперь она оставила все это и поступила волонтером в НКС.

– «Нонсенс каждые сутки», – торжественно проговорила Беатрис.

– Противная девчонка, – сказала их мать. – На самом деле это называется Национальная концертная служба.

– Я знаю, – сказала Руби. – Мы делали статью о НКС несколько месяцев назад. Но та группа, о которой писали мы, состояла только из музыкантов.

– В НКС кого только нет, – сказала Виола. – Моя группа эстрадная, мы в основном даем представления на заводах днем. Наши «обеденные глупости» – так мы их называем. Иногда мы даем представления по вечерам, но дневные выступления легче, чем между затемнением и воздушным налетом.

– Ванесса сказала что-то о вашей второй работе?

– О да. Я пожарный наблюдатель в моем старом театре. Нас там целая группа.

– И когда же вы спите? – с недоумением спросила Руби.

– А я и не сплю. Мало сплю. Но я не возражаю. – Виола помрачнела. – Очень вам сочувствую с вашим отелем. Прошлой ночью… это длилось бесконечно. Мы стояли на крыше театра, видели, как дождем сыплются бомбы, и ничего не могли поделать.

– Я не сомневаюсь, что вы и другие из пожарной службы сделали все, что в ваших силах. Вы спасли собор Святого Павла. Это само по себе чудо.

Рокот мотоцикла, донесшийся с улицы, прервал их разговор. Входная дверь открылась и закрылась, из коридора раздался приближающийся звук шагов.

– Мы в столовой, – крикнула Ванесса.