Письма из прошлого

— К сожалению, придется тебя разочаровать. Я тут ни при чем. Впрочем, возмущаться и кричать: «Ах, как ты мог так подумать?» — я не буду. Вынуждена признать, основания для таких подозрений у тебя были… Уверена, для тебя не новость, что в свое время я была готова на все, лишь бы только быть с тобой. И многое из этого «всего» я тогда и сделала. Что именно, я не хочу вспоминать. Да ты, я думаю, и сам все знаешь, недаром ты тогда сбежал от меня… Но оправдываться сейчас перед тобой я тоже не буду, этого ты от меня не дождешься.

— Мне сейчас меньше всего нужны твои оправдания, — парировал Дмитрий. — Я всего лишь хочу знать, кто и зачем присылает мне эти письма.

— Тут я, к сожалению, ничем не могу тебе помочь, — покачала головой Полина. — Не скрою, я была зла на тебя, когда ты неожиданно исчез. И долго еще вынашивала планы мести… Но не позволила ни одному из них воплотиться в жизнь. Да, когда-то я помнила о тебе, искала тебя, собирала информацию, издали наблюдала за тобой. И до сих пор смотрю иногда твои передачи, если есть такая возможность. Но у меня давно исчезло желание присутствовать в твоей жизни, Дима. Мы идем разными дорогами. И если бы ты не приехал сегодня сам, мы, возможно, так никогда бы и не встретились больше.

— Понимаю… — кивнул Дмитрий.

Некоторое время он молчал, глядя в окно на освещенные ярким весенним солнцем верхушки сосен. Молчала и Полина, тактично не намекая ему, что он отнимает ее время, хотя — Дима это чувствовал — дело обстояло именно так. По-хорошему, ему уже пора было откланяться, но оставался еще один, очень важный вопрос, выяснить который было просто необходимо.

Наконец, Дмитрий все-таки решился.

— Полина, скажи мне вот о чем… То, что ты тогда сообщила мне о смерти Нади и Кристины, действительно было правдой? Потому что если с Кристиной мне все более или менее ясно, то с Надей сплошной туман. Я ведь не видел ни заключения патологоанатома, ни даже свидетельства о ее смерти. Она на самом деле умерла в той больнице? Или все было как-то по-другому?

Некоторое время Полина ничего не отвечала ему. А потом вдруг поднялась с места и заходила по комнате, обняв себя руками за плечи, точно хотела свернуться калачиком и спрятаться от всех неприятностей. Дима вспомнил, что она всегда делала так в минуты особенно сильного душевного волнения, и на миг, впервые за все время их встречи, что-то кольнуло его в сердце. Он только сейчас подумал о том, что когда-то и впрямь был сильно привязан к этой женщине, недаром они были вместе столько лет…

Внезапно Полина остановилась и обернулась к нему.

— Ты действительно хочешь об этом знать? — спросила она.

— Да, — кивнул Дмитрий, не колеблясь ни минуты.

— Тогда я могу сообщить тебе только то, что Надя умерла не от травмы. — Она говорила, стараясь не смотреть в его сторону.

— Нет? А от чего же тогда?

— Мне неприятно сообщать тебе об этом, Дима, но она… она покончила с собой. Там в больнице. Об этом тогда говорили все — и пациенты, и персонал. Больница просто гудела, как потревоженный улей. Хорошо, что до тебя не дошли слухи, но ты тогда был без сознания.

— Покончила с собой?! — изумленно повторил ошарашенный Дима. — Но как? Почему?

— Она пробралась в комнату медсестер, опустошила шкафчик с лекарствами и приняла разом все таблетки, которые сумела найти. — Видно было, что и Полине, даже после стольких лет, нелегко дается этот рассказ. — А вот почему она это сделала, никто не знает. Она не оставила никакой записки. Мне кажется, это, по-видимому, была реакция на шок после аварии. Она не перенесла сообщения о смерти Кристины… Ведь это произошло за несколько дней до того, как ты очнулся.

Некоторое время Дмитрий молчал, пытаясь осмыслить услышанное.

— Но почему?.. Почему ты не сказала мне раньше? — воскликнул он, наконец.

Полина горько усмехнулась.

— Дима, ты даже представить себе не можешь, в каком ты был тогда состоянии… Тебе и так хорошо досталось. Долгое время я всерьез опасалась за твой рассудок. Эта идиотка, врачиха из той больницы, заколола тебя транквилизаторами, доведя чуть ли не до состояния овоща. Я пыталась вмешаться, но меня не стали слушать, ведь я в той больнице была никто, добровольная сиделка, которой разрешили ухаживать за пациентом. Единственное, что я могла сделать, — это поскорее забрать тебя к себе в «Лесную поляну» и постараться вернуть к жизни. Как ты думаешь, могла я сказать тебе о самоубийстве Нади во время реабилитационного курса? Ты бы сделал это на моем месте?

— Я бы сообщил пациенту позже, — начал было Дима, но, еще не договорив, понял всю нелепость своих слов.

— Когда «позже»? — возмутилась Полина, чувствовалось, что эта тема до сих пор остается болезненной для нее. — Когда ты сбежал от меня? После всего, что я для тебя сделала?

Она снова отвернулась к окну, и на миг Диме показалось, что Полина плачет. Нет, к счастью, только показалось.

— Полина… — Он подошел к ней, протянул руку, чтобы дотронуться до нее, но не сделал этого, так и стоял с поднятой рукой, чувствуя себя последним идиотом. — Прости меня. Прости за все.