Письма к дочери

Как-то я делал интервью с Каролиной Эррера, легендарной дизайнерицей. Она приехала в Москву, открывать какой-то свой бутик, и времени у нас было совсем мало. Поэтому я сделал блиц. Что смотреть, что носить. Каролина вдруг заявила строго: «Никогда не носите джинсы!» Я удивился: «Как это? Все же носят!» Каролина усмехнулась: «Вот именно потому и не носите».

Великая старушка была права. Раз это делают все – вы не должны. Да, важное уточнение: говорила она это для девушек, я же тогда был от женского глянца.

Если все в белых кроссовках – надевай алые туфли на каблуках.

Если все сидят на популярных диетах – поглощай торты с кремом, на виду у нервных подруг.

Если все читают стихи модной поэтессы и «страдают» вместе с ней – читай Мандельштама.

Если все обсуждают в сетях адскую ссору между, допустим, Эллой К. и Ксенией Б. – не встревай, не участвуй, не спорь. Тебе от этой дискуссии проку вообще никакого, а увязнуть можно надолго, потеряв сон, покой, аппетит.

Если все кругом ходят с татухами – не делай ни одной.

Кстати, о татухах. Сейчас все девушки словно в «плесени», так увлеклись татухами. Нет, пусть – каждый волен распоряжаться своей кожей по своему усмотрению. Но я бы советовал тебе избегать их. Особенно на видных участках тела.

Татуированные девушки, конечно, всегда одухотворенно произнесут, что это их обереги, защитные символы, и наплетут разной эзотерической вязи. Но многим девушкам важно находить смысл в любой фигне, рассказывать, какой в ней глубокий мистический смысл. А объяснять им, что это полная чушь – их синюшные руны и всякие иероглифы, которые они даже не знают, как прочитать, – не стоит, еще дико обидятся.

Они ходят и ходят в тату-салоны: «А набейте мне еще красивую рыбу! Вот я принесла картинку, мне очень нравится!» Известно, что если девушка начинает бить татухи – остановиться не может. Это прямо как женский алкоголизм.

И через пару лет она уже вся расписная, в мордах, рыбах и вензелях. Героиня подросткового комикса. Очень собой гордится, ей кажется, что она крутая и секси. И что ее можно читать как сакральную книгу. Ну потешная такая девчонка.

А самое главное: я хорошо представляю, как эта рыба будет «тухнуть» с годами. Тускнеть и растягиваться, превращаться в мутное цветное пятно.

Все эти руны и черепа ждет одна и та же печальная судьба на коже, теряющей свою упругость. И спустя годы пытливая внучка спросит: «Бабушка, а что с твоей рукой? Почему на ней это лиловое пятно? Тебя в юности сильно били?» Бабушка скажет: «Ой, лучше бы били. Дурой я была, внученька».

И еще, Кира, важное. Постарайся не материться. Да, мат стал фактически легализован, он стал всеобщим языком, он потерял сокровенность. Девчонки матерятся свободно и громко, и если вдруг сделать им тактичное замечание, они даже не пошлют с ходу, а просто удивятся: а чё такого?

Процесс тотальной «материзации» случился уже на моей памяти, я был свидетелем. Много веков мат – или, скажу как бывший филолог, обсценная лексика – был в закрытом доступе. Конечно, я про городские сообщества, в русской деревне – свои «правила» русского языка.

Мама рассказывала, как однажды они с отцом сидели в компании, выпивали, шутили. Дело было в начале 60-х, в Магадане, где оба работали. И вдруг кто-то из мужчин рассказал анекдот. С матерным словом. Отец побледнел, сжал зубы. Потом тихо попросил сквернослова выйти поговорить. И за дверью убедительно объяснил оппоненту, что в обществе женщин материться нельзя. Ни при каких обстоятельствах.

Отец был начальником геологической партии. Важно пояснить: в партии тогда на Чукотке активно шли бывшие заключенные, чтоб заработать денег. Да и обычные работяги были не лучше. Короче, состав тот еще. Мама после застольного эпизода спросила отца: «Слушай, в своих экспедициях ты тоже интеллигентно разговариваешь?» Отец усмехнулся: «Нет, с ними разговариваю на понятном, мужском языке. Но женщины его слышать не должны!»

Отец вырос в деревне. Полагаю, материться умел отменно и ярко. Но если б дожил до сегодняшнего дня, ему пришлось бы тяжело. Потому что, оказавшись за столом, услышал бы, как дамы матерятся подчас куда смачней и забористей кавалеров.

Понимаешь, Кира, есть простые истины, которые человечество вырабатывало тысячелетия. Среди очевидных – ну там про почтение к родителям и про то, что нехорошо воровать, – есть и сугубо гендерные. В том числе и такая: девушке не следует публично сквернословить. Да, мы расширили границы дозволенного. Да, мы устранили много ветхих условностей. Девушки прихватили себе немало мужского. Но брюки или пиджак делают девушку еще женственней, сексуальней и желанней – вот в чем игра. А выражение «ах, твою мать!» никак не делает, даже несмотря на слово «мать».

Речь – это человек. Если моя новая знакомая оказывается лихой матершинницей, это сразу меня отталкивает. Пусть она носит тяжелые ботинки и даже острижена наголо – ради бога, мне это даже нравится, это прикольно. Но только не матерится.