Письма к Евгении или Предупреждение против предрассудков

Одним словом, в голове каждого христианина неизбежно смешаются и искажаются все представления о праве и насилии, о добре и зле, о благости и жестокости. Деспотический священник распоряжается во имя бога самой природой человека. При звуке его властного голоса разум немеет, а истине приходится скрываться; зато невозбранно разыгрывается воображение человека, и он всецело отдается фанатизму и безумию, якобы ниспосланным ему свыше. В ослеплении он пренебрегает своими самыми священными обязанностями и почитает себя добродетельным, попирая все лучшие склонности своей души. Чувствует ли при этом человек угрызения совести? Если и чувствует, то духовник быстро примиряет его с совестью, предписывая несколько ничуть не обременительных обрядов, долженствующих снискать ему божественную милость. Чувствует ли он, что был несправедлив, что ограбил и обокрал своего ближнего? Но ведь он может все эти проступки искупить, пожертвовав церкви награбленные богатства или щедро раздавая милостыню и подарки в награду за праздность ее служителей и за молитвы об отпущении его грехов. Священник никогда не упрекает человека в несправедливости, жестокости и преступлениях, совершенных на пользу церкви и ради благоденствия ее служителей; наименее простительными проступками оказываются всегда те, которые приносят ущерб интересам духовенства. Выказать неверие и непослушание священникам - преступление самое страшное, именуемое грехом против духа святого и неискупимое ни в этом мире, ни в мире ином; небрежение к вещам, которые сообразно с выгодами духовенства следует уважать и почитать, рассматривается как богохульство и кощунство. Эти громкие и маловразумительные слова способны, конечно, привести в ужас невежественную толпу. Страшное слово "кощунство" означает любое покушение на личность, достояние и священные права духовенства. Пренебрежение какими-нибудь бессмысленными обрядами раздувается в настоящее преступление, более тяжкое, чем самые пагубные проступки по отношению к человечеству. За верность религиозному культу священник с легкостью простит своему покорному рабу любые пороки, любой разврат, любое, даже самое вопиющее преступление. Вы видите, сударыня, что христианская мораль не имеет иной цели, кроме благополучия духовенства. Не будем поэтому удивляться, если оно пожелало быть единственным судьей и господином в этом вопросе, если оно признало ложными и порочными все добродетели, не сообразующиеся с его божественными доктринами. Христианская мораль, как это очевидно, имеет целью только ослепить людей, помрачить их разум, сделать их малодушными трусами, лишить их достоинства, мужества, заставить их ненавидеть и презирать самих себя, оторвать их от земли, на которой они живут, и обратить к небу. При помощи такой морали священники превратились в этом мире в самых могущественных владык; они изобрели добродетели и культ, выгодные им самим, и опорочили и уничтожили все то, что действительно соответствовало интересам общества; они сделали своих духовных учеников рабами, ставящими себе в заслугу и в добродетель слепое повиновение всем их капризам, готовыми вмешиваться в их недостойные дрязги и никогда не имевшими ни малейшего представления об истинной морали и добродетели.

Чтобы упрочить основы истинной морали, совершенно необходимо уничтожить предрассудки, внушаемые нам священниками; нужно начать с того, чтобы вернуть людям душевную энергию, мужество, поколебленное и придушенное призрачными страхами; нужно заставить людей отказаться от сверхъестественных представлений и идей, которые заглушили в них голос природы и принудили разум склониться перед силой; нужно разуверить людей в пагубных доктринах, принижающих человеческое достоинство; нужно, чтобы человек перестал чувствовать себя жертвой небесного гнева, чтобы он не считал свою природу порочной, а свой разум - ненадежным руководителем, советов которого он не должен слушаться; чтобы он понял, что никакое счастье не может быть достигнуто, если искать его с завязанными глазами. Человека надо освободить от ненависти к самому себе, от запрета трудиться ради счастья на земле; его нужно разуверить в том, что возможно что-либо достойнее и нужнее благополучия в этом мире, достигнутого на пути истинной добродетели. И, наконец, надо научить человека любви к самому себе; он должен научиться уважать себя и своим поведением заслужить приязнь, дружбу и уважение всех, с кем он связан в этой жизни.