Письма к Евгении или Предупреждение против предрассудков

Не нужно много ума, чтобы понять, что богословы постарались сделать своего бога взбалмошным, безрассудным и жестоким властителем, требующим от своих тварей способностей, которыми они не могут обладать. Представления об этом неведомом существе богословы всегда заимствовали из наших понятий о могущественных людях, ревнивых к своей власти, требующих от подчиненных преклонения и преданности, наказывающих тех, кто своим поведением или речами не проявляет должного уважения к ним. Вы видите, сударыня, что бог был создан по образцу требовательного и подозрительного деспота, болезненно восприимчивого к мнениям о нем людей; бога всегда уподобляли властителю, который для упрочения своего господства жестоко карает тех, чьи представления о нем не льстят его тщеславию и не прославляют его могущества.

Совершенно очевидно, что на этих столь смехотворных и противоречивых представлениях, внушаемых нам богословами о божестве, и построена вся нелепейшая система христианской религии; христиане убеждают себя, что бог весьма чувствителен к тому, как о нем думают люди, что его могут глубоко оскорбить их мысли и что он может их безжалостно наказать за всякое ошибочное о нем мнение, за всякое рассуждение, бросающее тень на его славу. Не было ничего губительнее для человечества, чем эта печальная мания, опровергающая внушаемые нам представления о боге как о существе справедливом, благом, мудром, всемогущем,- о таком боге, чьей славы и безграничного могущества не могут преуменьшить его творения. Вследствие таких дерзких допущений люди всегда страшились каких-либо неподобающих понятий о своем тайном, невидимом повелителе, от которого они считали себя зависимыми; ум человеческий поставил себе мучительную задачу разгадать непостижимую природу божества, но, опасаясь божественной немилости, люди щедро наделили своего бога всевозможными человеческими свойствами, не замечая, что вместо прославления они на самом деле его порочили; что, присваивая божеству несовместимые качества, они попросту делали невозможным его существование. Так почти все религии, стремясь открыть людям бога и разъяснить его промысл, бесчестили его и делали еще менее познаваемым; таким образом, религии неизбежно приводили к разумному атеизму, на деле отрицающему и уничтожающему существо, с которым эти религии намеревались познакомить смертных.

Размышляя и фантазируя о боге, люди все больше и больше погружались во мрак неведения и неизбежно утрачивали всякий здравый смысл; они не могли правильно судить об этом предмете, потому что имели о нем лишь смутные и ложные представления; они никогда не могли придти к единомыслию, потому что всегда основывались на нелепых установках и принципах; каждого человека в глубине души раздирали сомнения, так как он прекрасно сознавал, что суждения его неосновательны; поэтому люди всегда страшились и трепетали, воображая, что могут жестоко поплатиться за каждую свою ошибку; они постоянно спорили друг с другом, потому что невозможно придти к соглашению о вещах совершенно неизвестных и по-разному понимаемых и толкуемых. И, наконец, люди только и делали, что жестоко мучили друг друга из-за тех или иных равно безрассудных убеждений, потому что придавали величайшее значение этим убеждениям и потому что тщеславие не позволяло ни одному из них уступить или согласиться с фантазиями другого.

Вот почему божество стало для людей источником бед, раздоров и расколов; вот почему самое имя бога стало внушать людям ужас; вот почему религия оказалась зачинщицей и виновницей стольких войн и превратилась в самое настоящее яблоко раздора для беспокойных смертных, ожесточенно споривших о вещах, о которых не имели истинного представления. Хотя люди и вменили себе в обязанность постоянно думать и рассуждать о боге, они никогда не умели заниматься этим должным образом, потому что они могут составить себе правильное представление только о том, что воспринимают их органы чувств. Будучи не в состоянии самостоятельно постигнуть божество, люди обратились к помощи ловких мошенников, уверявших их в своей близости к богу и выдававших себя за посредников между ним и людьми, обладающих особыми познаниями, в которых, якобы отказано остальным смертным. Эти пройдохи проповедовали народам не что иное, как собственные фантазии, сведенные в те или иные системы; они, разумеется, не давали никаких сколько-нибудь отчетливых представлений о том невидимом существе, с которым будто бы стремились познакомить людей; они наделяли бога свойствами, наиболее соответствующими их собственным выгодам; они сделали из бога монарха, милостивого к тем, кто подчиняется их воле, и жестокого ко всем отказывающимся слепо им повиноваться.