Письма на чердак

Два раза в неделю, по средам и субботам, Подсолнух приходила в гости к подруге. Художница говорила, что по четвергам у неё первым уроком стоит физкультура и это помогает ей взбодриться, а после субботы идёт выходной, так что кутить всю ночь (ну или почти) они просто обязаны.

Но однажды Подсолнух, традиционно навестив Художницу в среду, почувствовала в ней странную перемену. Подруга глубоко ушла в свои мысли, словно спряталась от мира в раковину. Это беспокоило Подсолнух, и на следующий день она решила вновь навестить Художницу.

«Только взгляну на неё, проверю, всё ли в порядке, – решила Подсолнух, – и сразу улечу. Не буду будить».

Но девочки в комнате не оказалось.

Ловец – жёлтое ажурное вязание в деревянном обруче с косичками из ниток, на концах которых болтались чёрные перья – бывшие серёжки девочки, – висел на люстре, слегка покачиваясь. На подоконнике, маленьком прикроватном столике и на полу стояли свечи. Подсолнух любила огонь. Свет, исходящий от него, напоминал солнечный. А Художница любила свечи. Так уютно здесь было поздними вечерами вместе с подругой!

Но, видно, Художница куда-то уехала и не сказала. Наверное, не думала, что Подсолнух навестит её раньше срока. Все её вещи тут, и дорожная сумка в шкафу – значит, отлучилась Художница ненадолго. А то она так часто говорила о переезде.

И всё равно Подсолнух чувствовала себя как-то неспокойно. Теперь она поняла, что ощущала Художница, когда её подруга пропала.

Подсолнух села на кровать.

Портрет призрака висел в рамочке на стене рядом с фотообоями. Интересно, что сказала её мама, увидев этот странный рисунок?

– Это твой уголок в моей комнате, – говорила Художница. – А ты сделаешь мой уголок в своей комнате?

– У меня нет комнаты, но я сделаю, – ответила Подсолнух.

В Тёмном Уголке она набрала у реки камней и ракушек и сложила их горкой возле своей нехитрой постели из сухой листвы, а потом украсила это сооружение несколькими орешками и перьями птиц, которые нашла в лесу.

– Как вы живёте, призраки? Чем занимаетесь? У вас есть города? – как-то спросила подругу Художница.

– Города? Нет, ничего такого нет. Мы живём где нам удобно. Находим старые замки СамСветов или развалины древних жителей, пещеры или земляные норы в холмах. Мы не окружаем себя вещами и почти ничем не владеем. Если нам что-то нужно, мы создаём миражи – вре́менные постели, корзины и тому подобное. Крепость миража зависит от силы призрака. Мои миражи ещё совсем слабые, я недавно только научилась создавать полноценную постель, которой хватает на весь сон. Да и то страхуюсь кучей листьев.

– А чем вы занимаетесь? Как проводите время?

Подсолнух задумалась:

– Как и люди, боремся со скукой и стараемся сделать нашу жизнь удобной и приятной. Призраки живут долго. Мы почти не едим и редко болеем.

– А зачем вы приходите к нам, людям?

Подсолнух пожала плечами.

– Гулять… Смотреть на цветы… Вмешиваться в людские жизни… Искать чудо-камушки.

– Что за чудо-камушки? Ты уже упоминала их, – быстро спросила Художница.

Опять скользкая тема. Но СамСветы не имеют отношения к чудо-камушкам, так что, наверное, рассказать можно. А вообще, пора уже перестать болтать лишнее.

– Ну, это… Ваши застывшие эмоции.

Художница задумчиво покусала нижнюю губу и взлохматила каштановые кудряшки.

– Как так? Как эмоции превращаются в камни?

Подсолнух посмотрела на потолок.

– Я не сильна в этом, но постараюсь объяснить. Это как с облаками. Эмоции поднимаются в небо и, когда их становится много, выпадают камушком. Детские эмоции застывают быстрее. От положительных чувств появляются чудо-камушки, но люди больше выплёскивают негатив, а он почти не несёт волшебной силы. Камни от него слабы, и мы называем их угольками. Призраки не любят собирать угольки: уж слишком много их надо, чтобы получить хоть какое-то волшебство. Но некоторые призраки специально пугают детей, собирают угольки и наделяют их силой. Я не знаю, как они это делают. Мы зовём таких призраков Ворами и не приветствуем их занятие.

– Значит, вот откуда берутся детские ночные страхи! – возмутилась Художница, запуская пальцы в каштановые пружинки кудряшек. – И ты пугаешь?

– Нет! Я прихожу только гулять! – запротестовала Подсолнух, качая головой в облаке светлых лёгких волос.

– Это хорошо, что ты не мучаешь маленьких деток. Но если вам нужны людские положительные эмоции, то почему вы не пытаетесь радовать нас?

– Потому что люди нас боятся. Дети чувствуют призраков, даже когда те просто проходят мимо. Они заворачиваются в одеяла и стараются спрятаться от темноты, от нас. Да и призраки не умеют смешить и развлекать. Ворам легче напугать, забрать горсть угольков и вырастить чудо-камушки, чем пытаться вызвать у детей улыбки.

– Получается, Воры – это плохие призраки.

Подсолнух пожала плечами.

– Мы их плохими не считаем. Это сложный вопрос. У вас в Задорожье тоже такие найдутся. Например, хорошо это или плохо – носить шубы?

– Но тут же речь идёт о детях! – возмутилась Художница. – Как можно сравнивать детей с шубами!