Письма на краю тумана. Инстаграм-роман

Энес все ближе и ближе подступал к кафе. Запах усиливался, сгущался, становился насыщенным, концентрировался и стал более различим, – выступив на передний план, заглушая все другие вокруг. Запах апельсинов, духов какой-то дамы, машинного масла, помета голубей, запах нового утра – все отступило. Можно было просто идти с закрытыми глазами и по вкусу воздуха найти это место. Свое место можно найти по запаху. Энес работал баристой в старом заведении, которое знали только местные, а туристы попадали сюда случайно. Их тоже вел запах, а не путеводители. Чаще в первый и последний раз, ведь отыскать его в этих бесконечных улочках было не так уж просто. Как гласила вывеска у входа, оно было открыто в далеком 1870 году. В те далекие и ароматные времена в этом помещении варили кофе в джезве на раскаленном, специально привезенном, промытом и перебранном песке с мелкими крупицами. Если бы вы решили потрудиться и ухватить одну – у вас бы это не получилось. Незаметные глазу несуществующие крупицы существовали и даже могли подарить столько тепла, что хватало всему району. Сюда приходили исключительно мужчины, чтобы, развалившись на оттоманках, обсудить все то, что обычно обсуждают усатые мужи – политику и сплетни («и воздух, и воду», как говорят местные, то есть поговорить ни о чем). Они заходили покурить наргиле и спрятаться от стамбульской жары летом и от промозглой непогоды зимой. С тех пор ничего не изменилось, за исключением новых машин, которые сейчас могут приготовить модные латте и раф, те крупицы им не нужны. Но кофе по-турецки тут варят все по тому же рецепту 200-летней давности.

Стены в этом кафе были увешаны потускневшими фотографиями, гравюрами и литографиями с местными видами и видами Карса (именно оттуда приехали первые владельцы кафе) или дервишами в каллиграфических завитках, фразами из Корана и открытками с тюльпанами. Картинки взирали на гостей, гости их игнорировали. Тут, прямо до потолка, стояли пожелтевшие стеллажи с потрепанными книгами в темных засаленных переплетах. Углы этих фолиантов загибались от памяти прикосновения каждой ладони, каждого пальца. Некоторые из них слиплись и скрывали между своими страницами рисунки старых мастеров. Где цветы полнятся несуществующими оттенками, где золото ослепляет, где дотла сгорают все вопросы. Где все ответы, где все рассветы, где все года. Тут была история этого города, османов, местных жителей – обычных работяг. Эти шаткие деревянные полы и стены были пропитаны кофе, словами, историями, бедами и победами. Они помнят, как соседские дети росли на их глазах, женились, радовались, старели и уже их дети снова росли на их глазах. Это место особой атмосферы и притягательной силы, место, которое окутывает своим настроением и становится неким надежным пудовым якорем. Укромной кельей. Тем самым грузом, который не тяготит, а просто дает ощущение, что бег – это всего лишь бег. Не следует его переоценивать. Скользить и идти медленно гораздо труднее. Но увлекательнее. Все финиши будут проиграны, как бы ты к ним ни стремился. Когда вокруг растут новые дома, появляются сетевые супермаркеты и бесконечные «Старбакс», паркуются дорогие автомобили и «Веспы», есть место, которое помнит этот город с 1870 года, и каждому оно готово рассказать свою историю. Если ты готов, конечно, ее услышать.

Эмине-ханым

Утро разливалось в каждой клеточке всего живого и скоро было готово отдать бразды правления дню. Подождем этих изменений и мы. Не станем торопиться в этот век скорости. Это еще его территория и оно владеет всем. Все сейчас принадлежит исключительно ему. Все пребывает в утренней сонности, даже если ваши руки машинально проводят ранние ритуалы, а ноги уже подняли вас с постели. Как хорошо, что есть эти привычки, с ними мы можем так легко увидеть каждое утро. Каждый дом из коробки карандашей на острове наполнялся жизнью. Все цвета их стен готовы были наполниться пестростью нового, удивительного, единственного дня. Открывайте свои глаза. Протирайте их. Утро спускалось вниз к этим домам, будило каждое бревно. Пекари поднимали клубы муки в утренний воздух и месили тесто. Топили свои кулаки в серебряных чанах. Их утро начиналось гораздо раньше. У пекарей утра гораздо больше. Они тянули из печи румяную выпечку громадными деревянными лопатами. День за днем. Лопаты чернились и покрывали свои углы копотью. Утро пахло ванилью и надеждой. Тот самый родной аромат из детства, лучший запах каждого часа в начале нового дня. Все впереди. Все сбудется. Все будет. Женщины выходили за утренним хлебом и быстро возвращались домой, чтобы он не успел остыть, пряча его в пакетах подмышках. Тепло хлеба несли к столу, к самым родным. Детские носики и ручонки так любят этот запах. Они сохранят его, разламывая хрустящую корочку, попивая молоко из больших кружек. Ничего вкуснее быть не может. И не будет. Только вкус завтрака, тепло утра, тепло самых близких ладоней.