Письма на краю тумана. Инстаграм-роман

Ночь выпускает на свой паркет звезды в ослепительных нарядах, и теперь это их танец. Джами, помнишь, как мы танцевали? Как я стучала каблучками, отец мне привез те сказочные туфли из Анкары, новые красные с тонкой пряжкой на щиколотке. Как же они мне жали, но они были удивительно красивы. Ах, как же мы кружили, и ты почти не наступал мне на ноги. Ты был таким неуклюжим и самым лучшим танцором из всех. Самым благородным кавалером.

Старый проигрыватель с треском издавал чудесную музыку. Игла иногда соскальзывала с пластинки, и ты тогда ее поправлял, а я могла передохнуть. Этот патефон до сих пор в нашем доме, ты же видел. Он уже не играет музыку, а я не танцую. Туфли я где-то потеряла, уж и не вспомню как. А тогда я смеялась, ты улыбался и прижимал меня к себе крепко и нежно, немного даже робко, смущаясь этих «танцулек», как ты их называл. Я помню те наши красивые вечера в старой комнате, «чтобы никто не видел». Я помню те туфли. Я помню ту музыку и треск. Я все помню. Все помню.

Э.

Энес

В кафе, где работал Энес, приходили абсолютно разные люди. Оно находится в самом центре старого города, в районе Таксим. Следует отметить, что Таксим очень изменился в последнее время и стал походить на туристический район любого другого города. И эти изменения происходят постоянно. По этой причине тоже я пытаюсь заманить путников в этот город, как можно раньше, чтобы еще успеть разглядеть все то, что он скопил и пока еще не растратил. Хотя чудес хватит не на один век, и наши внуки все также будут поражаться ему, привозя своих внуков к этим берегам Босфора. Особенная магия Стамбула в том, что он готов впустить туриста к себе, в свои просторы, но не отдать себя целиком, без остатка, до последней крошечной тессеры из мозаики в старом подъезде с оливковой штукатуркой. Так что вас этот район обязательно впечатлит, я вам обещаю. Нет, даже гарантирую. Энесу нравилось работать с людьми и дарить им часть своего города, часть его культуры в маленькой или побольше чашечке, с молоком или без. Хотя некоторые до сих пор считают, что кофе это выдумка шайтана. Что эти происки Коварного способны затуманить взор и рассудок. Заманить вас на его сторону. Глупые невежественные мнения. Глупых невежественных персон.

Есть абсолютно гадкие, мерзкие, черствые и чертовы пожилые люди. И их почему-то тоже нужно уважать, просто в силу возраста. Их никто не уважал раньше – не за что было, а теперь нужно – возраст. Но почему их нужно уважать? Здесь отношение к возрасту иное: трепетное, покорное и это априори. И не только к пожилым людям, а просто к старшим – неважно, сколько им лет. Оно появляется с самого рождения и только усиливается с годами и сединами. Здесь без уважения нельзя. Жить с уважением – что может быть более правильным и достойным человека. И уважение – это не просто к тому, что ты, такой великолепный, добился. Не просто к своим собственным свершениям и заслугам. Это самоуважение во многих из нас так велико, что подчас становится как-то даже неловко. И испытываешь ты испанский стыд. Молодец, что смог, но делаешь ты это, в сущности, для себя самого. Для чего это – тыкать всем в глаза, вертеть перед носом? Эти достижения выставляют и ими же умело прикрываются – насколько бы ничтожны и примитивны они не были. Это, скорее, какое-то эгоистичное, алчное, тщеславное понимание уважения к собственной персоне. Сейчас уважать можно только по причине нулей на банковском счету или числу подписчиков. «Я заработал – мне можно», – вообще какой-то новый смешной девиз. А каким образом, достоин ли этот человек моего уважения, сделал ли он что-то действительно стоящее – как-то отступает на второй план. Но многоуважаемые новоявленные принцы и принцессы, постарайтесь выказать свое расположение к нам – плебеям, несколько не так звонко. Вам и так поцелуют руку, но не за ваши банкноты. Неужели истинное уважение теперь можно взвесить золотыми гирями. Не думаю – надеюсь, что нет.