В письме твоем видится все укоризна других, а своя правость, и даже прошедшее воспоминаешь с самооправданием, а других обвинением; а я, как прежде вам писал много, и теперь пишу то же: что вы много потеряли в отношении к исправлению своей нравственности, живя с покойной матушкой, находя виною другую, а себя оправдывая. Я будто за нее стою? — Совсем нет, — а вас защищаю, изымая из рук врага, старающегося питать в сердцах ваших злопомнения. Куда ж мы денем отеческие слова, что "хотящий спастись должен во всем себя укорять и считать себя под всею тварию и хуже всех"? — Надобно в сем подвизаться и приобретать сие сокровище, да почитывать отеческие книги и применять более к себе; а при случаях напомнить себе и обвинять за нетерпение; и когда воззрим на себя, то истинно найдем, что ничто же благо нами содеяно, и истинно должны считать себя хуже всех; и сим только приобрящем милость Божию, ибо Он на смиренных призирает.
Пишете вы ко мне о своем неустроении и о некоторых скорбях, в коих поставляете виновными других, осуждаете и зазираете их. Кто ж вас поставил судьями над ними? — А паче воспрещено судить и осуждать кого-либо; а оскорбляющих нас велено прощать, когда хотим сами получить от Бога прощение своих грехов; а если не прощаем, то и сами не получим прощения от Бога. Верите ли вы этому учению Спасителя? Когда верите, то надобно подвигнуться и на делание.
Вы ищете спасения, то испытывайте из писаний отеческих, что нас спасает и что погубляет. Как вы себя исправите, когда никто вам не покажет, тронув струну вашего самолюбия укорением или пренебрежением? И это Бог посылает, а мы не принимаем сего, но отвергаем и ретимся с человеки, виним их, ненавидим и лишаемся исправления своей нравственности, и по слову св. Дорофея: "Песия страждем": на собаку кто бросит камень, она оставляет бросившего и гложет камень, — так и мы делаем. Бог пошлет человека нас оскорбить, а мы оставляем Бога и ратуемся с человеком. Рассмотрите себя и найдете в себе это, и постарайтесь о благом делании смирения, любви и терпения, вводящих нас в жизнь вечную. Я вам часто повторяю это, но что ж нам более нужно ко спасению, как не самоукорение и смирение? Если я буду вместе с вами винить тех, коих вы полагаете вас оскорбляющими, то я буду льстец и предам вас в руки врага; а не согласуясь с вами и советуя обвинять себя, исторгаю вас из рук врага и из сетей его; и когда примете мой совет, — обрящете пользу; а не примете — да будет на вашей воле; я не истязую.
Вы боитесь скорбей и принимаете замечания в сонных видениях? Напрасно вы это делаете; скорби, какие бы ни были, — все они попускаются от Бога на пользу нашу; и вот, когда мы не несем вольных скорбей от ближних наносимых, которые можем удобно понести, — ибо это состоит в нашей воле, — и воспользоваться от оных душевно, — но мы это отреваем от себя всячески, стараясь оправдаться, и лишаемся пользы: то Бог уже попускает невольные скорби, чтобы не остаться совершенно бесплодными. Понимаете ли это, что к отвращению невольных скорбей должно не отвергать вольных скорбей, которые очищают наше внутреннее устроение.
Приносить ночные молитвы Господу очень не худо, но когда оные совокуплены со смирением и любовью к ближним, а не памятозлобием; а когда молитва не сопряжена с сими добродетелями, то она несть молитва, но маска молитвы, по слову св. Макария Египетского. Вы как не проходили сего, то вам и трудно начать это дело; я не возбраняю вам молиться, только не гордиться сим подобно фарисею, а подражать молитве мытаря; ибо
P.S. После написания письма сего, еще получил письмо твое, мать Р.; пишешь, что не имеешь самоукорения, смирения, терпения и прочего. Помысли же ты, чего лишаешься через это? — Мира и спокойствия! На то нам и книги, и учителя; но не будь случаев, то ничему не научимся. Но вместо всего оного ты имеешь гордость, которой плоды суть: хула на Бога и сомнение о триипотасности Господа. Неужели ж ты не веруешь Евангелию, где так ясно излагается учение о Святой Троице? Сам Господь Иисус Христос называет