Письма проклятой (СИ)

Лечебница находится на полуострове, на севере Великобритании, в часе езды от берега океана. Здание очень большое и массивное, из тяжелого серого камня, с высокими башнями и винтовыми лестницами. Окруженное высокими, угрюмыми деревьями в колючих шубах, которые выстроились вокруг него словно солдаты. Это место такое старое. Я слышала, что в семнадцатом веке в этом здании располагалась тюрьма для особо опасных преступников. А недалеко был порт и корабли, на которых привозили заключенных. Корабли и порт существовали и по сей день. На этом жалком куске земли находились только мы и маленькая деревушка в пару милях отсюда.

Над лечебницей постоянно сгущались облака, будто их нарочно кто-то сгонял. А по утрам туман расползался густым тяжелым одеялом.

Места более унылого, я не встречала ни разу в жизни. Многим оно стало домом, тому, кто здесь работал всю свою жизнь. Кто-то был пациентом этой лечебницы очень долгое время. Но я за семь лет нахождения здесь ни единого раза не почувствовала себя дома. Внутри же было все более благоприятно, чем снаружи. Но все же это место оставалось невыносимым.

Белые заплесневелые стены палат и коридоров отдавали такой безысходностью. Протекшая крыша не давала покоя в дождливое время года. Вся вода сразу же оказывалась на наших постелях. Матрацы прогнили настолько, что сквозь дыры можно было увидеть пол под кроватью. Меняли их нечасто. Но стелили под простыни клеенку, толи, чтобы пациентки сами не промочили свою постель, толи чтобы капающая вода с потолка не погубила последние и без того прогнившие матрацы.

В холодное время года почти во всех помещениях стоял лютый холод. Было так холодно, что изо рта шел пар. На мне было несколько слоев одежды. Черные шерстяные чулки, которые стали для меня настоящим спасением. Толстое серое платье и шерстяная накидка черного цвета. За счет такого гардероба мы как-то спасались. Я уже несколько лет не видела своих шелковых платьев. Но сейчас они мне совершенно не пригодились, а вот мамино теплое шерстяное одеяло, которое раньше было мне почти без надобности, сейчас было бы в самый раз. Ведь эти одеяла, которые были у нас, смогли бы служить только подстилкой для собак в псарне.

Это место можно сравнить с выгребной ямой, куда сбрасывают всех людей, неугодных обществу или собственной семье. Здесь оказалась и я. Была признана сумасшедшей и подвергнута срочному лечению. За все то время, что существует эта лечебница, не было случаев побега. Были только несколько попыток, которые закончились смертью беглецов.

Я думаю, что я здесь навсегда. Что я просто сгнию, и никто даже не узнает об этом. Ведь совсем недавно в соседней палате от пневмонии умерла Берта, а ее тело нашли только через три дня под кроватью. Она свернулась и пыталась согреться куском своего старого одеяла. Они даже запах услышали не сразу. Она просто сгнила у себя под кроватью. Ах, Берта. Бедняжка, Берта. Я помню ее диковатые, серые глаза. И как она постоянно пела песни толи на итальянском, толи на испанском.

Я ненавижу утро и ненавижу день. Уж ночь и вечер куда лучше. Это началось с тех пор, как я попала сюда.

Я пыталась двигаться как можно тише, но кровать все рано скрипела и подпрыгивала подо мной. Нелли еще не проснулась, и я совсем не хотела ее будить до прихода сестер. На минуту я закрыла глаза и представила Дэвида, моего малыша. Нарисовав его образ в своей памяти, я невольно улыбнулась. Большие голубые глаза, словно капли океанской воды, нарисованные акварелью. Маленький курносый нос, и льняные кудри, падающие прямо на лоб. Но образ был не точен и местами размыт, будто время пытается отнять у меня и это. Я должна сохранить его в своей памяти. Должна.

Сестра проследила, чтобы я, Нелли и остальные пациентки появились прямо к завтраку. Не было разве что только Дикой Элли, но сестра Ханна сразу же сообщила, что Элли отправлена в комнату с шипами.

– Ведите себя хорошо, иначе отправитесь следом за Элли. – Ханна улыбнулась и, кажется, по-доброму посмотрела на меня, а затем на Нелли. – И тебя, Вивиан, после завтрака ожидает доктор Бейтс. Ох, как же тебе повезло. Ведь именно в это время к нам приходят посетители, но я надеюсь, вы успеете. – Ее раскатистый смех заставил обернуться.

На завтрак нам подали какое-то варево, слегка напоминающие кашу. К тому же холодное, как вода в океане. Кусок хлеба и чай, который заваривали, наверное, уже тысячу раз я проглотила быстро. Никому здесь нет дела, нравится тебе еда или нет, но, если не хочешь умереть с голоду, придется довольствоваться тем, что дают.

Длинные деревянные столы стояли друг за другом. Нас рассаживали всегда строго по порядковому номеру. Сестры ходили между рядами и иногда заглядывали к нам в тарелки. Наблюдали, как мы заталкиваем в себя остатки с их стола.

Доктора Бейтса и доктора Гриффина за завтраком мы видели довольно редко. Они обычно сидели в столовой для персонала, всегда долго и много ели, обсуждая при этом нас или же науку, которой они посвятили всю свою жизнь. Так обычно говорил доктор Гриффин.