Письма проклятой (СИ)

Сильвия и Фрэнк еще долго поддерживали связь, общались, что-то обсуждали. Я же наблюдала. Было интересно, что получится из всего этого. В итоге, они решили сыграть свадьбу в июне.

Шли приготовления. Сильвия была в приподнятом настроении, все контролировала. И ей постоянно требовалась моя помощь. Я даже начала уставать от этого. Но признаюсь, в этот раз меня лишили выбора. Папа добродушно попросил меня поучаствовать, чего не скажешь о мистере Бисли.

— Дорогой, какие цветы лучше? Розы или лилии? Дорогой, какого цвета скатерти и салфетки? Нежно-розовые или же небесно-голубые? А столовые приборы? Что скажешь о гостях? — Тараторила Сильвия, подсовывая лоскутки ткани под нос своему будущему мужу.

— Сильвия, дорогая, займись этим сама, пожалуйста. — Мистер Бисли сидел в кресле, уткнувшись в газету. Он не замечал никого, будто нас тут и не было. Изредка он поднимал взгляд и увидев Сильвию погружался обратно в чтение или же в размышления.

Мне казалось, он чаще сморит на меня, чем на свою невесту. Когда я замечала, что он смотрит в мою сторону, я тут же отводила взгляд и улыбалась. А мистер Бисли не скрывал своей заинтересованности мной, и не стеснялся ее. Он нежно брал меня за руку и отводил в сад, пока Сильвия копошилась со слугами, составляя свадебное меню или же список гостей. Все эти приготовления занимали столько времени, и отнимали столько сил, что моя сестра ничего не замечала.

Мистер Бисли предлагал позвать на помощь свою сестру Кэрри, чтобы она все устроила, но Сильвия и слышать об этом не хотела. Она доверяла только себе и старалась держать все под своим контролем. Слуги ходили по струнке после смерти матери. Теперь Сильвия раздавала приказы и следила за порядком. Увлеченность чем-то была ей к лицу.

Признаюсь, что в день своей свадьбы моя сестра выглядела счастливой. Прежде я никогда не видела ее такой. Взгляд ее глаз уже не был таким холодным. Глаза искрились, светились от любви. Она сияла как полуденное солнце.

В день свадьбы мне пришлось расчесывать сестре ее вьющиеся волосы. Она сама попросила меня это сделать. Ведь ни матушки, ни гувернантки не было. Я проводила щеткой по ее голове медленно, и думала, как скоро я смогу начать свое собственную жизнь, без вечного контроля со стороны сестры, которая возомнила себя моей матерью.

Я помню ее глаза в тот день, помню выражение ее лица. Все, начиная с этого дня и до конца, я помню в мельчайших подробностях, будто это было вчера, а не семь лет назад.

Когда я закончила расчесывать ее волосы, она повернулась ко мне, и я снова ощутила эту стальную, но тонкую связь между нами. Она никогда не пропадет. Она взяла меня за руку, и сказала.

— Знаю, мы с тобой не ладим, знаю, что ты ненавидишь меня, но я умоляю тебя, помоги мне сегодня. Без тебя я не справлюсь. — Она еле улыбнулась, и я невольно повторила за ней. Она восприняла это как согласие.

Господь видит мои помыслы, и в тот день, я клянусь, у меня не было мыслей что-то портить. Я лишь хотела делать все по-своему.

Все происходило так стремительно, так быстро. Их семейная жизнь началась в нашем родовом поместье.

Я наблюдала за семейной жизнью моей сестры, и, казалось, она была счастлива с этим мужчиной. Я же узнавала его все ближе и ближе. Он часто приходил ко мне, когда сестры не было рядом, садился и расспрашивал меня о моих рассказах. Его глаза светились любопытством. А я была так польщена! Никто ранее не интересовался моим ремеслом. И я с радостью рассказывала мистеру Бисли о нем.

Могу сказать, что с ним было легко и интересно. За ужином или за обедом, или просто сидя у камина, он мог часами рассказывать нам с сестрой о дальних странах, всяких диковинных традициях. Невозможно было предугадать, о чем он думает. Он легко и быстро менял темы одну на другую. Он не делал мне замечаний, часто находился в веселом расположении духа. Интересовался моим здоровьем и душевным состоянием. Я видела в нем друга, который всегда будет рад меня выслушать, если, конечно, он не читал свежую газету.

Бедному Мистеру Бисли приходилось читать старые газеты, если вдруг с утра нового дня почта запаздывала. Эти газеты были разбросаны по всему дому. Я тоже решила разложить свои рассказы по всему дому, и Сильвию это очень раздражало. Она бесилась, будто это не простая расписанная словами бумага, а навоз. Я всегда хихикала над ней, и наблюдала, как вся прислуга выбегала в гостиную на ее крики. Как только Сильвия замечала на столике или еще где-нибудь газету или мои бумаги, она тут же поднимала на уши весь дом, и приказывала прислуге убрать все немедленно.