Письма. Рабочие дневники. 1942–1962 гг.

…Ленка Аркашина, безусловно, должна была погибнуть — она была дочерью нашего посольского работника в Китае, попала в самый разгар японского наступления на Шанхай, их эвакуировали оттуда на каких-то немыслимых плавсредствах, сверху бомбила авиация, как они выбрались живыми, непонятно до сих пор.

…Ада, моя жена, попала под Ставрополем под немецкую бомбежку, был сброшен десант, все беженцы рассыпались по полю… а на них пошли немецкие танки! Они остались в оккупации, помирали там от голода, и всю ее семью должны были расстрелять как семью советского офицера. Все списки были уже представлены… их спасли только партизаны.

…Как мы все уцелели? И к тому же встретились вчетвером? Это чудо.

Так что жизнь для нас — чудо четырежды, и ко всем ее радостям, трудностям и даже неприятностям мы относимся с уважением, жизнь не уважать нельзя.

Послевоенная жизнь

Пять лет после войны у АБС были заполнены учебой. БН доучивался в школе в Ленинграде, живя с мамой, АН — в институте в Москве, с выездом на практику в Казань. Общие жизненные наблюдения того времени:

БНС. ОФЛАЙН-ИНТЕРВЬЮ 18.09.03

Недавно один мой знакомый, преклонных лет человек, сказал нечто вроде следующего: «Эх, хорошо было при Сталине! Чуть что не так — к стенке. Вот и делали все хорошо. И жилось не в пример лучше, чем при этой… демократии-дерьмократии…» А что бы Вы ему ответили?

Черный Zамысел. Север, Россия

Я бы ответил ему, что он плохо информирован. Жилось совсем не лучше, — хуже жилось. С продуктами прилично было только в столицах союзных республик и в Ленинграде: в Москве — просто хорошо, в Питере и прочих ташкентах похуже, но, в общем, все необходимое для жизни было. (Кроме денег.) В «простых» городах снабжение было отвратительное, а на деревне (за исключением нескольких десятков-сотен образцово-показательных колхозов) просто голодали. Мама моя, чтобы прокормить себя и меня, работала на двух работах да еще и репетиторствовала. И все равно: в магазинах свободно была, например, икра, но позволить ее себе мы могли только в исключительных случаях. Что касается промтоваров, то царила непонятная нынешнему человеку бедность, почти нищета. Одежду штопали и перешивали. Купить костюм — это была грандиозная проблема. А уж пальто!.. Хорошо одетый человек на улице был большой редкостью. Чтобы купить мне фотоаппарат (я безумно увлекся вдруг фотографией), нам пришлось продать велосипед (который, между прочим, тоже был роскошью, а не средством передвижения). Так что мы не голодали, конечно, и ощущали, что жизнь прекрасна (особенно после войны и разрухи), но мы были бедны, унизительно бедны — все: и мои друзья, и мамины знакомые, и все соседи по дому. Теперь можно только поражаться, откуда взялась эта легенда, что «при Сталине жилось хорошо»?! Цены снижали ежегодно и регулярно, это верно, но уровень жизни все равно оставался безнадежно низким. Отдельная квартира была редкостью. Личный автомобиль был редкостью в квадрате (хотя в продаже — свободно). Телефон считался роскошью. Телевизор мы сумели себе позволить только в 56-м году (я получил первый свой гонорар). В общем, не обольщайтесь: никакого Золотого Века не было при Сталине, как не было его вообще никогда.

Учеба АНа в ВИИЯ КА не была такой трудной (в бытовом отношении — его кормило-одевало государство) и одновременно не была и легкой: казарма — это не житье с мамой.

Но сначала о самом институте (компиляция составителей).

ВИИЯ: ИСТОРИЯ

I февраля 1940 года при 2-м Московском государственном педагогическом институте иностранных языков был создан Военный факультет со статусом высшего военно-учебного заведения по изучению европейских языков.

В июле того же года был создан еще один военный факультет — при Московском институте востоковедения.

В начале 1941 года факультеты получили новые официальные названия: Военный факультет западных языков при 1-м и 2-м МГПИИЯ и Военный факультет восточных языков при Московском институте востоковедения.