Письма, рабочие дневники. 1985–1991 гг.

— История, рассказанная в романе, гениальна, ибо она опрокидывает классические каноны научной фантастики, — увлеченно объясняет Фляйшман. — Здесь пришельцами и инопланетянами являются люди с Земли. И никаких «банальных» космических приключений и уродцев с заостренными ушками.

Режиссера всегда привлекал именно такой тип фантастики. Поэтому он твердо решил перенести на экран эту книгу, написанную двумя писателями-фантастами. Аркадий — социолог, Борис — астрофизик. Они живут в разных городах на расстоянии около тысячи километров друг от друга. Но каким-то чудом (может быть, при помощи телепатии?) братья ухитряются писать в «четыре руки».

— Роман создан 24 года назад, — продолжает режиссер. — Многие русские кинематографисты, включая Тарковского, в прошлом намеревались его экранизировать, и даже Коппола пытался увести его у меня «из-под носа».

Эта книга — символ, своего рода библия для целого поколения советских читателей. И в то же время это — зеркало, отражающее наше общее прошлое, нашу общую историю. В романе показана другая планета, где существует разумная жизнь и обитатели похожи на землян. Но они переживают стадию средневековья. Поэтому человек с Земли, вооруженный современной техникой, чувствует здесь себя… марсианином. Он всемогущ.

Фильм «Трудно быть богом» поведает нам историю Руматы, пришельца с Земли, который в этом средневековом мире находит чувства, казалось, навек утраченные: любовь, дружбу, сострадание. Но там есть и ненависть и желание убивать — «во имя справедливости». Используя свою «сверхъестественную» силу, Румата становится во главе восстания, направленного против местного диктатора. Причем диктатор изображен не отпетым злодеем, а скорее заурядным недалеким бюрократом.

Румату играет 32-летний польский актер Эдвард Зентара из краковского Старого театра, снимавшийся у Вайды. Кроме него, в фильме заняты французская актриса Анн Готье, немецкая актриса Кристина Кауфман, а также Олег Янковский, известный нам по ленте Тарковского «Ностальгия», многие другие советские актеры.

— Сила романа именно в том, что он универсален, написан на все времена. И поэтому очень хорошо, что его экранизирует не русский, а иностранец, — поясняет Фляйшман. — Как иностранец, я вижу в образе диктатора не только намеки на сталинизм, а нечто большее — размышление о тирании вообще. У меня возникают ассоциации и с Гитлером, и с Хомейни, и с Пиночетом…

«Трудно быть богом» — это, по сути, первое совместное производство эпохи гласности и перестройки, причем беспрецедентное по своим масштабам.

— Четыре года я тщетно пытался договориться об этой постановке, — объясняет режиссер. — За это время в СССР трижды менялось руководство… Чтобы добиться разрешения, пришлось вести переговоры с министрами, послами, с целыми делегациями.

Фильм — так называемая суперпродукция с бюджетом в 25 миллионов марок. Но на Западе он обошелся бы вдвое дороже. В картине заняты 200 актеров и 10 тысяч статистов. Грандиозные декорации созданы в Ялте и в Киеве. А еще «создан» пухлый том инструкций, предписывающих, когда и как поступать в каждом отдельном случае — в строгом соответствии с правилами бюрократии. Было бы неплохо ознакомить с этим томом Серджо Леоне, который собирается совместно с русскими снимать фильм «Блокада».

— Конечно, нам приходится нелегко, но кто боится трудностей, пусть сидит дома, — комментирует Фляйшман. — Две разные политические системы, два разных образа жизни: все это я понимал и предвидел. Уже в ФРГ мне пришлось столкнуться с предубеждениями: «Хочешь снимать кино вместе с русскими? Значит, ты — коммунист!» Потом — проявление недоверия в Москве: «А не будет ли фильм, чего доброго, направлен против нас?»…

Итак, в Ялте, у самого Черного моря, был выстроен Арканар — город на далекой планете, где разворачивается действие фантастического фильма. Этот «русский Диснейленд» привел в восторг жителей Ялты, охотно согласившихся участвовать в массовке. А в павильонах студии им. Довженко в Киеве был создан интерьер королевского дворца — подобие средневековой крепости с запутанным лабиринтом комнат, переходов, тайников. Здесь мимо вас проплывают женщины, похожие на римских матрон, мужчины в длинных серых париках и со свежим номером «Правды» в руках — чтобы было чем заняться во время томительных пауз, постоянно возникающих из-за каких-то мелочей, из-за вовремя не оформленной по всем правилам заявки на что-то и т. п.

Взлохмаченный, вымазанный в пыли, с толстой сигарой во рту, Фляйшман нетерпеливо следит за ходом переговоров, идущих на непонятном ему языке. Но когда он кричит: «Ахтунг!» — все его понимают, и съемка возобновляет свой трудный путь.

Кино — это искусство, которое не может существовать без соответствующей технологии. Но, с другой стороны, разве западные фильмы 20-летней давности, снятые «по старинке», были хуже, чем то, что мы снимаем сейчас?

— Русская действительность далека от нас, но не дальше, чем американский кинематограф, — говорит Фляйшман. — Меня интересует европейское кино: как нам совместно защищаться от наступающего на нас Голливуда.