Письма, телеграммы, надписи 1927-1936

По форме она — плоха. Фамилия Радостев возвращает читателя к началу XIX века, когда героев называли для характеристики их Миловзорами и Скотиниными. Описания в повести — почти совсем отсутствуют. Люди Ваши живут как бы в пустыне, где нет вещей. Пейзаж в повести забыт. Написали Вы ее, как пьесу, почти сплошь диалогом. Точность языка — весьма сомнительна. Нельзя писать: «поблескивая голой спиной, в коридор…»

Вообще повесть очень неудачна, не продумана, и в ней не чувствуется материала опыта непосредственного. Все очень книжно и нимало не интересно.

По этой повести все-таки еще нельзя ответить на Ваш вопрос: «стоит или не стоит писать». Если Вы молодой человек — пробуйте себя еще раз и на другой теме.

А. Пешков

Рукопись возвращаю.

29. IX. 30.

1000 М. А. НИКИТИНУ

Август—сентябрь 1930, Сорренто.

Написал в Москву, чтоб Вам выслали деньги для поездки на Алтай.

Может быть, дадите очерк и о мараловодстве?

О колхозах тоже надо.

О хорошей школе крестьянской молодежи. О пионерах — в их практической общественной работе. Есть это в Сибири?

Жму руку.

А. Пешков

В декабре посланы из Москвы деньги — подписная плата «Сибирским огням». Журнала не получаю.

1001 Л. М. ЛЕОНОВУ

13 октября 1930, Сорренто.

Дорогой Леонид Максимович —

вчера прочитал «Соть», очень обрадован — превосходная книга! Такой широкий, смелый шаг вперед и — очень далеко вперед от «Вора», книги, кою тоже весьма высоко ценю.

Анафемски хорош язык, такой «кондово» русский, яркий, басовитый, особенно— там, где Вы разыгрываете тему «стихии», напоминая таких музыкантов, как Бетховен и Бах. Не преувеличиваю, ибо — так воспринял, так гудит в «ушах души». («Уши души» — не мое слово, заимствовал из письма одного начинающего, кажется — графомана: «И слушаю сей нежный шопот ушами нежныя души». Он же сокращает слова так: «натяни нитку» — «натянитку».) Да, язык—удивителен, и похвалит Вас за него всякий грамотный человек. Имею право думать и утверждать, что «Соть» — самое удачное вторжение подлинного искусства в подлинную действительность и что, если талантливая молодежь внимательно прочитает эту книгу, она — молодежь — должна будет понять, как надобно пользоваться материалом текущего дня, для того чтоб созидать из этого материала монумент текущему дню. А это может быть для молодежи «поворотным пунктом» к настоящей литературе «высокой формы».

Хорошо, сударь, работаете! Очень понравился мне Увадьев и, конечно, Варвара; более или менее все характеры выписаны четко, удачно. И замечательно искусно вместили Вы всех в метели, туманы и бури стихийности. Есть целый ряд незабываемых сцен: Увадьев, Зоя и финики, маленький бунт святого, Варвара — Сусанна — микроскоп и т. д., — мастер Вы, Леонид Леонов, на очень высокую гору идете, и — быть Вам на вершине ее. Искреннейше, с великой радостью поздравляю, сын мой и другие «окружающие» тоже просят поздравить Вас с большим Вашим успехом.

Мне все хочется подарить Вам портрет одноименца и однофамильца Вашего Леоне Леони, скульптора, современника Бенвенуто Челлини и соперника его в ювелирном мастерстве. Ищу по всем антикварным лавочкам, заставил искать Колю Бенуа в Риме и Флоренции, пока — все без успеха. Но — найду! Желание снабдить Вас «подарком» этим явилось у меня, когда я получил Ваши деревянные фигурки. Если кактусы отвлекли Вас от резьбы из дерева — да будут прокляты и сгниют! Дрянь — кактусы. Иван Соловей-Ракицкий развел их в саду кучу, всех сортов, шипы и колючки вонзаются в брюки мои, и нет средств изъять их — шипы, — доколе они не вонзятся в собственную мою старую кожу. Искренно желаю Вам несколько шипов в пальцы левой руки, дабы Вы почувствовали пагубность этой страсти к неприятному растению. Крепко жму руку. Привет супруге.

Всех благ!

А. Пешков

13. X. 930.

1002 В. С. КАМЕНСКОМУ

7 ноября 1930, Сорренто.

Я познакомился с Вашими «Материалами по вопросу о разрушении личности» и совершенно изумлен легкомыслием и бесплодностью Вашего труда.

Не буду говорить о том, что труд этот не имеет никакого отношения к вопросу «о разрушении личности», если исключить Вас, автора труда, как один из фактов, иллюстрирующих процесс разрушения интеллекта.

Применяя терминологию юридическую, труд Ваш является «преступлением с заранее обдуманным намерением». Именно — так. Человек явно «кабинетный», незнакомый с действительностью, Вы перелистали сотню книг, механически отбирая из них только те факты и оценки фактов, которые могли подтвердить Вашу предвзятую мысль, Ваше умонастроение мизантропа и пессимиста. Применяя и еще раз термины юристов, нужно сказать, что Ваша работа — «покушение на преступление, но с негодными средствами», потому что Вы, видимо, совершенно незнакомы с историей европейской культуры, не обладаете способностью критического отношения к материалу и незнакомы с современным состоянием Союза Советов,