Письма. Том I. 1828–1855

Затем прошу прощения в том, что я так давно не писал Вам. Впрочем, причиною тому было то, что я поджидал известий из Америки. Но наконец вижу, что мне, кажется, ныне не дождаться оттуда ничего, а без американских сведений я почти ничего не могу Вам сообщить особенно стоющего Вашего внимания. Переводы наши на якутский язык помаленьку подвигаются; причиною медленности сколько то, что члены нашего комитета то тот, то другой, отлучаются по своим обязанностям а главное то, что чем далее, тем более находится предметов, требующих внимания и особенного обсуждения. Посредством о. Архимандрита Аввакума дело наше дошло до сведения Казанской Духовной Академии; и один из тамошних профессоров на имя одного из наших сотрудников с большим участием предложил нам несколько добрых советов и свои услуги посему предмету. Грамматика якутского языка готова и послана на предварительное рассмотрение академика г. Бетлинга[264].

Св. Синод разрешил строить в Якутской области часовни и всех священников снабдить подвижными антиминсами. Вот Вам наши якутские новости!

Теперь скажу нечто и о себе. Я, слава Богу, был и есм здоров; только зрение тупеет без особенной боли в глазах. Нынешнего лета я думал было побывать на Амуре, но далее Аяна не мог попасть по причине войны. Зато я с неприятелями нашими жил в Аяне 10-ть дней по-приятельски и кроме вежливостей ничего от них не видал, и должен отдать им полную справедливость, что они с Аяном и в Аяне поступали весьма благородно, даже не сожгли строющуюся шкуну (компанейскую), что они могли и должны были сделать по своим инструкциям; но они удовольствовались одною подпискою, что шкуна до окончания войны достраиваться не будет. О церкви и говорить нечего: в ней все оставлено неприкосновенным и в то время, когда никого из наших не было в Аяне; а во время пребывания моего и их в Аяне начальствующие с любопытством рассматривали все. Командирам и капитанам я показывал сам, а для офицеров посылал диакона.

Итак, можно сказать, что я ныне ездил не пошто и привез ничего-по пословице, а между тем на Амуре число христиан увеличивается более и более; впрочем не из туземцев: об них теперь священнику некогда и думать. Вы уже, вероятно, знаете от Михаила Семеновича Корсакова все об Амуре и следовательно, и то, что там более 5000 христиан, живущих в двух местах или, лучше сказать, городах, отстоящих один от другого в 300 верстах; а священников там только двое, и один из них, Невский иеромонах Иона, отзывается больным и остался там только потому, что Николай Николаевич оставил его. Итак, вся забота о тамошних христианах теперь лежит почти на одном только сыне моем, иерее Гаврииле. И потому, видимо необходимо мне быть на Амуре на будущее лето. И, давно уже писал об этом в Св. Синод, прося разрешения проехать на Амур чрез Иркутск, и ежели будет разрешено, то в феврале отправлюсь из Якутска в Иркутск и более этого я теперь ничего не могу сказать о сем предмете, потому что все дальнейшее зависит уже не от меня. Я даже, пока не увидаюсь с Николаем Николаевичем, не могу сказать, сколько священников нужно на Амур, а он еще не приехал с Аяну.

В Вашем Наставлении о божественной литургии не 17 странице Вы говорите: чтобы Он сподобил нас неосужденно сметь призывать Его, как небесного Бога и Отца. Не спорю и не хочу спорить о том-в каком именно падеже надобно выражать слово Отец — в винительном или творительном; но признаюсь, что я полагаю, что последнее правильнее на том основании, что И. Христос говорит: не зовите себе Отца на земли (Mф. XXIII, 9), а по-русски переведено Отцем, Итак, по-моему выходит так. И сподоби (удостой) нас Владыко (Вседержителю) неосужденно смети призывати (advocare) Тебя небеснаго Бога Отцем, чего мы до пришествия И. Христа на землю не смели, а ныне по грехам нашим не всегда можем неосужденно называть и призывать Отцем. — Я здесь глагол призывать произвожу от глагола не зовите, выше указанного. Не знаю, как это на греческом языке.

Кстати выскажу Вам здесь мои мысли на случай-авось Вы можете употребить их в дело, как некий материал.