Письма Уильяма Берроуза

Перу — богатая страна, на порядок лучше Эквадора и Колумбии. Нет национализма, замешанного на комплексе неполноценности маленьких стран. В Перу живут почо — те, которые не любят коренных перуанцев. В Пукальпе в ресторанах и магазинах обслуга всегда расторопна, обладает мозгами. Почти ни в одном мелком южноамериканском городишке не найдешь искомого — в жарком месте в душный день тебе не нальют ничего холодного. В городе на реке не сыщешь рыболовных крючков. Там, где москиты жрут тебя поедом, о цитронелле слыхом не слыхивали. Это все как будто нарочно придумано, как будто люди намеренно становятся идиотами, враждебными дураками и корят себя в чем-нибудь. Но в Пукальпе есть все. Администратор отеля представил меня одному миссионеру. Ну и уроды — он и его братия! Взрослые люди, а верят в геенну огненную! В ад, наполненный горящей серой. Бред! Каким кретином можно быть, поражаюсь. Один местный заразился проказой в городе Контамане, скорее всего через еду, приготовленную поваром-прокаженным в лепрозории. Дебил христианишка придумал вот чего: мол, бедняга имел аморальную связь с тем поваром и проказа — кара небесная за грехи. Надеюсь, Господь накажет ублюдка местной болячкой пострашнее, вроде бразильской язвы. Про нее мой друг-перуанец говорит:

«Если в нос попадет — пятак отвалится». Миссионер обозвал меня антихристом и отказался общаться со мной дальше.

Вместе с администратором отеля мы пошли к мужику, который вроде как знает про яхе. Оказался брехун еще тот: шаман, мол, принимает отвар, сблевывает взрослую гадюку, и эту же гадюку пожирает. И еще — дескать, если шаман принимает яхе, к нему являются духи и сотрясают всю хижину.

Я познакомился с одним шаманом — скромным таким, низкого роста. Он приготовил мне отвар из яхе, и тогда-то я впервые познал настоящий приход айяваски. Он не похож на глюк от травы, на глюк от чего-то иного (хотя эффект от курения ганджи — самое близкое из сравнений). Яхе — мощнейший из наркотиков. Полностью перетрахивает восприятие, и видеть начинаешь под особым галлюциногенным углом. Будь я живописцем, написал бы картину. Тело словно бы меняется; я обратился ниггером. Потом явился голубой дух, и я сдрейфил, сожрал кодеина с нембуталом. Тотчас вернулось обычное восприятие. (Барбитураты — самое верное противоядие, без них яхе принимать нельзя ни в какую. Начнутся конвульсии, можно скопытиться на месте.)

Я принимал яхе еще четыре раза, приобрел просто фантастическую устойчивость к его ядам. После второй дозы я спокойно мог выпить порцию, от которой меня в Колумбии десять раз выворачивало наизнанку и нападали судороги.

Повторюсь: приход от яхе ни на что не похож. Это не подъем на химии кокаина, после которого кишкоправ не заводится; не ужасный сознательный джанковый стасис; не кошмар мескалина, когда превращаешься в овощ. От яхе не ржешь дебилом, как бывает под ганджой. Яхе безумным насильником трахает все твои чувства. Парочка заметок о приходе.

Интерьер приобрел черты ближневосточного стиля: голубые стены, красные фонарики с кисточками. Я будто обращаюсь негритянкой, ощущаю себя на все сто женщиной, со всеми прелестями. Содрогаюсь от необузданной похоти и в то же время не могу никому вставить. Вот превращаюсь в ниггера и пилю негритянку. Бедра округляются, как у полинезийки. Все вокруг движется, словно пропитанное скрытой жизненной силой, как на картинах Ван Гога. Во мне теперь и мужчина, и женщина, они чередуются — то сами по себе, то подчиняясь моей воле. Комната выдержана одновременно в ближневосточном и полинезийском стилях, выглядит одновременно и знакомо, и незнакомо. Приход усиливается, и комната приобретает больше ближневосточных черт. Однако чем приход сильней, тем больше становится полинезийских деталей.

Есть гипотеза филогенетического толка — о миграции с Ближнего Востока в Южную Америку и Полинезию. Я говорил, будто приходят духи яхе и сотрясают хижину… на самом деле ее сотрясает иное восприятие времени и пространства. Будь я художником, все передал бы на полотне. Под приходом от яхе общаться не прет, это не шмалью убиться. Единственное — тянет на секс. Никогда под кайфом так сильно не пробивало на трах.

Провел опыты с вытяжками, настойками, порошками из яхе, и — полный ноль. Вряд ли удастся придать им потребную форму. Вставляет только отвар из свежей лозы и листьев, а свежесть они хранят всего несколько дней. Постараюсь придумать что-нибудь, но мне нужен в помощники химик. Есть в яхе некий летучий компонент, а экстракты — яхеин или гармин — его бледное подобие. Дух настоящего яхе не сохранить. Лозу в Штатах не вырастить, слишком холодно. Хотя можно попробовать в теплице.

Яхе — это вещь. Единственный наркотик, дающий то, чего ждут от других. Он один способен сломать рамки общества и морали. Представь, как в небольшом городке президент местного банка вдруг превращается в негритянку, мчится в черный район и там умоляет какого-нибудь негрилу выебать его. Он навсегда забывает такую нелепость, как самоуважение.

Ладно, скоро увидимся. На этот раз точно скоро. Я спешу убраться отсюда.

Люблю, Билл,