Письма в пустоту

— Слушай, а ты серьезно говорил на счет святого и мученика? — Альентес с интересом взглянул на сосредоточенное лицо американца.

— Шшшш, не шуми! — проговорил тот.

Мимо закутка прошмыгнула пара монахов. Джордж на всякий случай передернул затвор пистолета.

— Прости… — шепнул Альентес.

— Это лекарство сделало тебя потрясающе воспитанным, — шутливо кинул Джордж.

— Нет, не оно. Просто… Ты спас мне жизнь, хотя, в общем-то, не должен был. Это странно, ты мне постоянно помогаешь, хоть мы и враги…

— Ну, я даже не знаю, как ты со мной рассчитаешься.

Гленорван юморил, но, скорее всего он просто пытался отвлечься от ситуации и не думать о плохом. К тому же соседство с изувеченным монахом хорошего настроения не прибавляло.

— Нет, — проговорил, наконец, Джордж, когда мимо пронесся уже десятый отряд монахов, — Нам тут не пересидеть.

Раздался взрыв и непрерывным градом посыпались пули. В какой-то момент Джордж и Альентес перестали слышать собственные мысли, утопленные в грохоте пальбы.

— Верно, — отозвался парень, когда наступила долгожданная пауза.

— Надо идти наверх, — решительно заявил Гленорван, — Придется несладко. Но это единственный способ, так мы только теряем время… Твое, Аль, время.

— Почему ты называешь меня Аль?

— Данте так к тебе обратился. По-моему удобно. Есть возражения?

— Да нет… Нету, — задумчиво произнес Альентес, приглаживая свои волосы.

— Тогда идем?

— Джордж… — монах коснулся запястья американца.

Гленорван удивленно приподнял брови, но даже не шелохнулся.

— Прости меня, ладно? — проговорил Альентес, отводя глаза, — Я пытался соблазнить тебя, чтобы доказать твою ничтожность. Но у меня ничего не вышло. Ты хороший человек…

— Ой, да брось! — улыбнулся Гленорван, и вмиг стал серьезен, — В том, что с тобой произошло, виноваты все мы. И я никогда не прощу себя лично… Дело не только в тебе. Я был слеп… Я считал себя умным и всесильным, даже благородным, я восхищался собой и своим всевластием. Мне нравилось играть с орденом, и ничего плохого в этих играх я не видел. За всей праздностью своей жизни, я упустил главное… мои развлечения выстроились на костях невинных людей, по сути детей, таких как ты.

— Я не закончил свою речь, — бесстрастно озвучил Альентес, — В конце концов, ты единственный, кто увидел бессмысленность нашей войны. Джордж, ты был добр ко мне… И не потому, что я твой друг детства или у тебя глубокие чувства ко мне, не потому, что хотел использовать или совратить, а просто так. Потому что увидел во мне человека, хотя я и сам давно об этом забыл… Спасибо тебя, — монах заглянул в глаза собеседника, — Но слов слишком мало… Поэтому, я хотел бы тебе отплатить…

— О чем ты говоришь?

— Нет, не о том, что ты подумал, — улыбнулся парень, — Ты ведь понимаешь, в одиночку ты меня отсюда не вытащишь. Скорее всего, ты и сам погибнешь…

— А я не боюсь смерти…

— Пожалуйста, дослушай меня!

— Ok, ok, no problems!

— Джордж, позволь мне сражаться за тебя? Разреши мне защищать тебя как хозяина? Прошу!

— В таком состоянии??? — Джордж даже ошарашено выпучил глаза.

— Я сейчас себя хорошо чувствую. Я в себе уверен и чувствую силы биться. Знаешь, все равно, если мы не выберемся, мы погибнем. Тогда, какой смысл меня жалеть? Давай попробуем, не думаю, что мне сильно повредят небольшие физические нагрузки. Я привычный…

— Альентес, — Гленорван внимательно вгляделся в лицо спутника, — Ты уверен?

— Да. Пожалуйста, позволь.

— Хорошо… — американец протянул монаху его лом, — Тогда бери и бейся. Я думал, лом пригодится мне, но раз ты готов показать все на что способен, то значит, я его не просто так захватил.

Альентес вздрогнул и отпрянул от окровавленного куска металла.

— Я не могу его взять… — растерянно прошептал он, — Реновацио теперь мертв… Его осквернили и убили. Я не могу его трогать, это больше не мой боевой друг.

— Осквернили? Аль, тогда бери не Реновацио, а этот кусок железа и с помощью него отомсти обидчикам за своего боевого друга.

— Ну…

— Не теряйся, прикоснись к нему. Пускай ваша боль соединиться. Мсти за себя!

Джордж почти насильно вложил в руки монаха лом.

— Ладно, — покорно согласился Альентес, хмуря брови, — Но я буду сражаться за Джорджа, я прикрою своего хозяина.

— Опять бред алтарный пошел, — ласково улыбнулся Гленорван, — Но, если хочешь, пускай будет по-твоему.

— Джордж… — Альентес удивленно уставился на американца, который присел на колено и коснулся губами подола пальто монаха.

— Тогда я буду сражаться за своего кровавого святого! Мученик, озаривший мой путь, покажи вновь дорогу, устланную твоими святыми страданиями! Расправь крылья, дарованные богом, и тогда по каплям крови, что сорвутся с их алых перьев, я проложу себе дорогу в рай!

— Гленорван, — Альентес покраснел, — Я и не думал, что ты способен так выражаться… Похоже ты немного сошел с ума.

— И хорошо! Быть нормальный среднестатистическим рационалом очень скучно, — весело подмигнул американец, поднимаясь с колен.

— Играешь в покаянного святошу?

— Решил записаться в шутники? Пойдем, хватит тянуть время.

— Да, пора, — Альентес сжал лом.