Письменная культура Руси

Сам, не желая того, краковский профессор сделал важный шаг в области дешифровки русской письменности: он продемонстрировал несовпадение направления знаков и, следовательно, всего чтения между русской и рунической письменностью! Практика обратного чтения славянского слогового письма исходя из рунической гипотезы наталкивает на мысль о том, что это несовпадение направлений носит системный характер, ибо оно касается не отдельных знаков, а общего строя письма. Из этого следует, что русское письмо в принципе не может быть одним из членов весьма разветвленной семьи рунических германских алфавитов. Это системное несоответствие весьма важно ввиду того, что отдельные графемы рун и славянского силлабария, как было показано выше, совпадают. Поэтому мы должны быть весьма признательны профессору Лецеевскому за это открытие, несмотря на то, что он сам из своего наблюдения не сделал никаких выводов. “Итак, я начинаю читать с правой стороны к левой,пишет польский ученый.  Знаки 1, 4 и 7 не суть руны; это знаки, служащие для разделения слов” [26, с. 43]. — К сожалению, не только направление чтения, но и предположение о словоразделительном характере знаков позже не подтвердилось. Казалось бы, новые знаки должны были заставить исследователя насторожиться и по меньшей мере проверить гипотезу о словоразделении, поскольку при таком предположении получаются очень короткие слова — вместо этого он данные знаки отбрасывает и забывает об их существовании, ибо если бы он о них вспомнил, получилось бы, что “словоразделитель” перерезал слово МАЛУ как раз по середине, сделав из него два слова: “МА” и “ЛУ”, не имеющих смысла. Результатом чтения надписи Лецеевским стала фраза: УМ МАЛУ СТАВИХ НУЖАЯ. Даже не обращая внимания на разделение слова “ МАЛУ” и склейку оставшихся частей предложения, получив “ УМ МА ЛУСТАВИХНУЖАЯ” (нечто, вообще не имеющее смысла по-русски), рассмотрим чисто графическую сторону проблемы. Так, первый знак текста состоит из двух вертикальных палочек; Лецеевский полагает, что это рунический знак “У”.

Однако «У» обязательно включает помимо двух вертикальных мачт еще и островерхую крышу, которой у знаков славянского слогового письма нет. Имеются также отличия в один штрих между третьим и пятым знаками текста, которые Я.Лецеевский одинаково передает как “ М”, а практически такой же двенадцатый знак он трактует как лигатуру “ НУ”. Можно было бы привести и еще ряд несоответствий, но и сказанного достаточно, чтобы понять, что речь идет не о рунической транскрипции, а о подгонке под нее. Совершенно не похожими на руны выглядят гигантские знаки № 8 и № 13 — казалось бы, они должны были заставить исследователя удивиться и усомниться в рунической интерпретации текста. Но профессор Лецеевский, однако, поступает весьма остроумно: он полагает, что эти знаки отсутствуют в руническом алфавите (или, точнее, “футарке”) потому, что обозначают специфические славянские звуки, отсутствующие в германских языках, и потому приписывает знаку 8 значение “СТ”, а знаку 13 — “Ж” или “ЖД”. Тем самым Лецеевский “ославянивает” текст, который в случае рунического чтения крестов как “ А” имел бы явно угро-финское звучание с зияющим стечением гласных: “УМ МА ЛУААВИХНУААЯ”. Тем не менее, совершив все мыслимые подгонки, Лецеевский полагает, что получил приемлемый результат, и толкует УМ МАЛУ СТАВИХ НУЖАЯ как “УМершему МАЛьчикУ СТАВИл я несчастный”, что можно понять как надпись отца, поместившего прах умершего сына в горшке, понимаемом как погребальная урна.

Можно ли согласиться с самим результатом, если закрыть глаза на натяжки в графике и словоразделении? Даже если не обращать внимание на транскрипцию Лецеевского (рис. 6 внизу), мы вправе усомниться в причастиях: слово “умерший” никогда не сокращалось до “УМ”, а “несчастный” в древности не звучало как “НУЖАЯ”. Тем самым видны натяжки чисто лингвистического плана. Нелепо и содержание надписи, ее семантика: неужели наши предки писали на надгробье или погребальном сосуде не имя умершего, а факт установления погребальной урны, да еще в такой странной форме, как “ПОСТАВЛЕНО ПОГИБ., ПОСКОЛЬКУ НУЖНО”? Или: “ВОЗДВИГНУТО УСОП., ИБО МЫ НЕСЧАСТНЫ”? Короче говоря, Ян Лецеевский читал не в том направлении, не те знаки, не учитывал им самим же введенных словоразделителей, не считался с принятыми сокращениями и с получившимся смыслом — иными словами, шел на всевозможные ухищрения, чтобы только получить приемлемую надпись — и тем не менее, такой надписи получить не смог. Следовательно, интерпретируя этот результат с интересующей нас точки зрения, можно придти к некоторому позитивному выводу: отсутствие успеха у такого выдающегося мастера дешифровки, которым был профессор Лецеевский, объясняется именно тем, что руническое чтение слогового письма бесперспективно.

В той же статье, где Ян Лецеевский читает основную надпись на «урне из Алеканова», он предлагает чтение и надписей на черепках [26, с. 55], рис. 6–2. К сожалению, он не объясняет, что означает его дешифровка LAU(V) и SI.