Письмо

И ожидал тюрьмы да Колымы,
В Рязани не тоскуя по Вермонту,
Писатель, будораживший умы;
И слух гулял, как ветерок по понту:

«Что выручил коллега по перу,
Что рукопись увёз прозаик с Рейна…»

О, год, ушедший в чёрную дыру
Дымящейся Шатуры и портвейна!

Как обозвать тебя, как обласкать?..
Немытый, словно кружка в общепите,
Ты был прекрасен!.. Если обыскать
Словарь, то не найду другой эпитет.

Ты был прекрасен!.. Хоть в чужом дому
Я ночевал и пиво пил в подвале,
Но молодость была и потому
Со мною времена не совпадали.

1988

«Мы — горсточка потерянных людей…»

А. Васильеву

Мы — горсточка потерянных людей.
Мы затерялись на задворках сада
И веселимся с лёгкостью детей —
Любителей конфет и лимонада.

Мы понимаем: кончилась пора
Надежд о славе и тоски по близким,
И будущее наше во вчера
Сошло-ушло тихонько, по-английски.

Ещё мы понимаем, что трава
В саду свежа всего лишь четверть года,
Что, может быть, единственно права
Похмельная, но мудрая свобода.

Свобода жить без мелочных забот,
Свобода жить душою и глазами,
Свобода жить без пятниц и суббот,
Свобода жить как пожелаем сами.

Мы в пене сада на траве лежим,
Портвейн — в бутылке,
      как письмо — в бутылке
Читай и пей! И пусть чужой режим
Не дышит в наши чистые затылки.

Как хорошо, уставясь в пустоту,
Лежать в траве среди металлолома
И понимать простую красоту
За гранью боли, за чертой надлома.

Как здорово, друзья, что мы живём
И затерялись на задворках сада!..
Ты стань жуком, я стану муравьём
И лучшей доли, кажется, не надо.

1976

«Любитель ножа и перца…»

Любитель ножа и перца,
Даритель тюремных благ
Несёт в груди вместо сердца
Рыжий слепой кулак.
За ним, вдоль ночных становищ,
Идут в толпе старожилов
Угодливый Каганович,
Подвыпивший Ворошилов.
Сейчас начнётся охота,
Опричники выловят план…
В тумане кровавого пота
Залёг ночной котлован.
Хозяин молчит надменно,
Но, прежде чем сделать знак,
Капризной ноздрёй нацмена
Занюхивает табак.
Так вот она — русская прерия!..
В просторы её босые
Ягода, Ежов и Берия
Скулят, словно псы борзые.
И в местности неухоженной,
Где ветер свистит во мраке,
Сидят на перчатке кожаной
Соколики-вурдалаки.
Сейчас начнётся потеха:
За совесть, а не за страх
Побор коллективного меха
На голых крестьянских полях.
Сейчас в небесах бабахнут,
В ночи запоёт рожок
И разом от боли ахнут
Житомир, Ростов, Торжок,
И двинется, как пехота,
Колючая ночь сквозь сон…

От страшного поворота
Я временем отнесён.
И что мне имбирные башни
И мускус испанской печали,
Упавшему в русские пашни,
Глядящему в русские дали…

ФРАГМЕНТЫ ДИАЛОГА С АНТОНИНОЙ ВАСИЛЬЕВНОЙ