Письмо из прошлого

— Так просто? — улыбается Майкл.

— Так просто, — подтверждаю я. — Я намного старше и мудрее тебя, так что можешь мне поверить.

Мы смотрим друг другу в глаза, и такое ощущение, что все закончится поцелуем, — это было бы неудивительно. Как и то, насколько сильно я этого хочу.

Но отстраняется почему-то Майкл.

— Я понял, нужно устроить небольшой пикник, — говорит он. — Жди здесь. — Он прижимает мою руку к губам, а потом выпускает ее и бежит в магазин.

Возвращается он уже через несколько секунд.

— Вот. — Он вручает мне банку «Coke» с красно-белой полосатой трубочкой и бисквит «Twinkie».

Мы идем в конец Третьей авеню, проходим участок улицы, на котором коммерческие здания превращаются в жилые дома, обрамленные балконами и цветами, пересекаем шумную дорогу и направляемся к небольшому участку травы. Дальше только мост — серебряная стрела, разделяющая водную и небесную лазурь.

— Ночью здесь может быть небезопасно, — говорит Майкл после того, как находит скамейку и с полупоклоном приглашает меня присесть. — Но сейчас клево, особенно когда ты со мной, потому что я смогу за тебя постоять.

Я рада, что его бравада вернулась.

Я потягиваю сладкую черную «Coke» и чувствую, как длинная трава щекочет и покалывает мои лодыжки. Это неправильно — чувствовать себя такой счастливой? Опасно — так врастать в это время? Это чувство, это счастье кажется таким редким и бесценным. Но я не могу его сохранить, не могу себе этого позволить.

— Его строили у меня на глазах, когда я был маленьким, — говорит Майкл, кивком указывая на мост. — Я тогда думал, что, когда они его наконец построят, я сбегу по нему отсюда. Я почему-то решил, что по мосту можно попасть куда угодно, что он может привести меня в любое место, о котором я мечтал.

— И куда ты хотел попасть? — спрашиваю я.

— Ну, точно не в этот гребаный Стейтон-Айленд, — смеется он. — Да и не пробежишь по нему, да? Сплошные машины.

— А куда тогда?

Он неожиданно смущается, умолкает и снова переводит взгляд на мост.

— Скажи мне. — Я наклоняюсь к Майклу, моя голая рука касается его.

Он со вздохом переводит на меня взгляд. Мне нравится выражение тоски у него на лице.

— Я хочу писать, — признается он. — И не просто ради удовольствия. Я хочу стать настоящим писателем, писать книги… В общем, вот такое дерьмо. Я знаю, что ничего не выйдет, мозгов не хватит стать настоящим писателем, но мне бы хотелось написать что-то вроде «Сияния». Нет, не такую страшную срань, как эта, просто что-то классное, что всем будет интересно. Книгу для таких людей, как я сам. Ну да хрен с ним! Все ведь думают, что я вообще книги в руки не беру. Я не рассказывал отцу или парням, да и большинству девчонок, с которыми встречался, что читаю и люблю писать…

— Думаю, читающие мужчины — самые привлекательные, — говорю я.

Его глаза расширяются, а румянец на щеках перекрывает загар.

— То есть ты не думаешь, что я какой-то дебил, сын пекаря с дипломом средней школы, рассуждающий о своем положении?

— Нет, не думаю, — говорю я. — Совсем не думаю. По-моему, ты интригующий парень.

— Интригующий? — Он подражает моему британскому акценту и со смехом откидывает назад голову. В эту секунду он снова неожиданно становится беззаботным. — Что ж, девчонки меня по-разному называли, но только не интригующим. Вообще, это глупая мечта, все равно такого никогда не будет. Это как с этим мостом — он красивый, но на самом деле никуда не ведет. Прямо как я. Такие дела, подружка.

— Это не так, — протестую я, думая о его будущем, которое случайно увидела. Я не знала, был ли Майкл счастлив и доволен своей жизнью, ждали ли его дома любимые люди. Была ли у него жена или дети? Все, что я знала, так это то, что я встретилась с человеком, который на самом деле так ничего и не достиг. — Как ты думаешь, если мы увидимся через тридцать лет, чем ты будешь заниматься? Где ты будешь тогда?

— Ух ты, а я еще буду жив? — смеется он. — Буду кататься на летающем автомобиле в проклятую пекарню и продавать космические пирожки марсианам.

— Ха, это веселое будущее, — говорю я. — У меня до недавнего времени была очень спокойная жизнь. Я жила в одном месте, занималась одним и тем же делом, никогда по-настоящему не влюблялась и не оставила никакого следа в этом мире. Всю жизнь я наблюдала за тем, как моя мать мучительно пытается казаться тихой и незаметной, в то время как должна была жить ярко, на глазах у всех. События, которые с ней происходили, высосали из нее все самое лучшее, и я не хочу, чтобы то же самое случилось со мной и близкими мне людьми. Я хочу, чтобы моя жизнь имела значение, чтобы она что-то изменила. И я пытаюсь сказать, что ты тоже можешь побороться за свои мечты. Иначе они всю жизнь будут напоминать тебе о том, чего ты не сделал.

Солнце коснулось горизонта и окрасило вечер в золото. Его свет пролился на густые кроны деревьев и забрызгал лицо Майкла пляшущими лучиками.

Когда я думала, что он — лишь декорация в этой пьесе, мне было легче на него смотреть. Теперь же, зная, насколько он стал для меня важен, я внезапно испытываю неловкость.