Письмо из прошлого

Я сжимаю ее ладонь, и в этот момент временное пространство вздрагивает и расползается вокруг меня.

Только не сейчас, это не может случиться сейчас! Я изо всех сил пытаюсь сосредоточиться на кольце, отчаянно желая остаться в этом моменте. Конечно же я узнаю´ это кольцо, я знаю его как свои пять пальцев.

Знаю этот крошечный бриллиантовый цветочек, похожий на ромашку, на золотом ободке. Я смотрела на него, когда держала маму за руку по дороге в школу. Видела, как она покручивает его на пальце день за днем, десятилетие за десятилетием. Видела, как кольцо сияет даже под слоем грязи, когда мы работали в саду.

Когда мы хоронили маму, оно все так же было у нее на пальце.

Наконец время восстанавливает равновесие и оставляет меня в покое.

— Что ж, это потрясающие новости! — Я заставляю себя оставаться веселой. — Поздравляю! Ты скажешь папе? Когда поедешь в Великобританию? Думаю, вам стоит уехать сразу же. Поезжай с ним прямо сегодня вечером! Или завтра!

Рисс морщится и смеется одновременно.

— Ты с ума сошла? — Она встряхивает головой. — Па меня прикончит, если я вот так сбегу. Его дочь выходит замуж не за католика? И сбегает в Англию, оставив его со Стефани. Я уже говорила тебе, мне нужно быть осторожной: если я скажу ему это неправильно и в неподходящий момент, все будет кончено. Я потеряю Генри, или мою семью, или их всех. А я не хочу выбирать. Он возвращается через несколько дней, а пока что у нас есть время и возможность показать друг другу, насколько эти отношения серьезны, и сделать все так, как надо.

— Иногда время — это последнее, о чем нужно думать, — быстро говорю я. Это мой шанс, может, мой единственный шанс что-то изменить, и я не могу его упустить. Если я не смогу отвернуть Рисс от того пути, на который она ступила, то потеряю все, что только что обрела. — Просто скажи обо всем отцу. Какой смысл врать? Ты хочешь выйти за Генри, так? Ты — взрослая девушка, тебе не нужно чье-то разрешение. Будет трудно, конечно, но это лучше, чем скрытничать. Секреты все только ухудшают.

— Может быть, — говорит Рисс, чуть отодвигаясь от меня. — Почему тебя это так волнует?

— Вовсе нет. — Я стараюсь говорить как умудренный жизнью человек. — Просто дело в том, что я… ну, видела, как расстояние портит отношения. Сначала все идет нормально, но если не видишься с человеком, в то время как вокруг есть другие люди… кто знает…

Мрачное выражение на лице моей мамы в этот момент превратило светлый вечер в темную ночь.

— Я согласен с Луной, — говорит Майкл, и Рисс усмехается.

— О да, ты бы согласился, что черное — это белое, если бы знал, что тебе за это дадут.

— У нас с Луной все по-другому, — говорит он, причем так серьезно, что Рисс осекается.

— О’кей, извини. — Выражение ее лица смягчается. — Я не подумала. Но даже если так, ты-то должен понимать, почему я не могу просто взять и сбежать, Майкл.

— Может, и так. Но и она, возможно, права, что в этом деле лучше быть честным. Твой отец — хороший мужик, и он любит тебя. Какая разница, католик твой Генри или не католик? Он хороший парень, вот это важно, а не то, какому Богу он молится или о чем себе врет относительно того, что его ждет после того, как он откинет копыта.

Рисс одолевают сомнения, и на секунду надежда и страх смешиваются во мне. Я задумываюсь: не для того ли я столкнулась с Майклом, чтобы именно он своими словами все изменил? Но Рисс встряхивает головой.

— Мне нужно время. Подумать и поговорить с Богом о том, что мне делать. Хочу узнать, когда я смогу поговорить обо всем с отцом Фрэнком. Священники никому не раскрывают тайну исповеди, они обязаны хранить ее в секрете.

Мое сердце проваливается в желудок. Паника нарастает, и я чувствую, что теряю здравомыслие.

— Не надо, — быстро говорю я, хватаю ее за руки и стараюсь притянуть к себе. — Не говори с ним, пожалуйста, держись подальше от этого человека!

— Ты спятила? — Рисс вскакивает, потирая красные пятна, которые мои пальцы оставили на ее коже. — Ты же его даже не видела. А я знаю его с тех пор, как была совсем ребенком! Конечно же, я должна спросить у него совета! Он классный. Он понимает, как устроена жизнь. Он не всегда был священником. И я уважаю его за это.

— Но… — Я судорожно пытаюсь найти хоть какую-нибудь причину, которая помешает ей остаться с ним наедине. — Он мне не нравится.

— Ты с ним даже не виделась! — Глаза Рисс озаряет гневная вспышка.

— Сегодня. Сегодня я с ним виделась, — лихорадочно продолжаю я. — Я стояла у церкви, а он разговаривал с какой-то девушкой, и то, как он смотрел на нее…

— Луна, заткнись, или мы поссоримся! — внезапно говорит она, и я замолкаю в ужасе, что могла оттолкнуть ее. Рисс передает мне сверток. — Вот. Это твое платье. Я хотела забросить его к миссис Оберман или где ты там живешь, но раз уж мы увиделись… Встречаемся сегодня в десять в «2001 Odyssey», если захочешь прийти.

Это приглашение куда менее дружелюбное, чем в прошлый раз.

— Спасибо, — говорю я, принимая сверток. — Постараюсь изо всех сил.