Письмо из прошлого

Она усмехнулась. Алеша стонет, заглядывает в ее лицо жалостливыми глазами. Жалкий. Себя ведь жалеет, не ее. А кто ее пожалеет? Никто. Она одна. Судьба такая – душа ее, бережно завернута в плед серого колючего одиночества.

Маша поморщилась, отнимая руку – ей противны его прикосновения. Он и сам это понимает, печально закатывает глаза, снова вздыхает.

- Почему ты не сказал мне, что моя квартира давно уже продана?

Муж замер в растерянности, сказал, отмахиваясь:

- Купили и ладно, и так долго на продаже стояла. Думал уже, за бесценок отдавать.

- За бесценок? – Маша обхватила голову руками. – В ней вся я осталась, а ты…

- Не разводи сопли. – Гаркнул он, нахмурившись. – Снова начинаешь? Зачем это все?

- Действительно – зачем? – она подняла на него глаза. – Давай разведемся?

- Маша! – он выставил вперед руку. – Перестань! Мы же обсудили уже это. Я развода тебе никогда не дам. Не говори ерунды. Я это все что у тебя есть. Куда ты без меня? Кто ты без меня? Ты же не сможешь одна, ты слишком слабая.

- Ты меня такой сделал.

- Я?! – он устало отвернулся к окну, вздохнул. – Не я и ты знаешь это. Послезавтра меня выписывают. Начнем все сначала. У нас все получится, вот увидишь.

- Я ничего не хочу. Противен ты мне до тошноты.

- Я умру без тебя.

- Не умрешь. – Она злорадно хмыкнула, глядя ему в глаза. – Хотел бы умереть – умер, а не устраивал весь этот цирк.

- Заткнись! – он поднялся, дернул руками, игла вылетела из его вены. – Из нашего брака уйду или я на тот свет, или ты, учти. И лучше, если это будет от старости, в одну могилу.

Маша мотнула головой, повернулась на стук двери.

- Время посещения вышло. – Бросила молодая сестра, меняя раствор в капельнице.

- Уже? – Алеша сморщился. – Почему ты так поздно пришла?

- Скажи спасибо, что вообще пришла.

Медицинская сестра ловко справилась с капельницей, обернулась:

- Вы слышали меня?

- Да, ухожу. – Рассеяно кивнула Маша, подумала, что совсем не хочет возвращаться в дом, где ей нет покоя. – Отдыхай, я завтра приду.

- Я буду ждать. – Сказал он сипло, и она сухо прикоснулась губами к его щеке.

Последние дни октября, небо серое – темнее, чем прежде, недовольно бросает на город морось. Улицы и дома постепенно темнеют от влаги. Маша подставила руку к небу – мелкие капли почти не чувствуются, но вокруг все же пестрят раскрытые зонтики. Она махнула рукой, ей все равно – пусть хоть промокнет до нитки.

До метро она не дошла, вымокнув и замерзнув, взмахнула рукой, не глядя на дорогу. Визг тормозов и она называет адрес. Такси везет к дому, а она мысленно возвращается к квартире на Космическом. Она бы с радостью сейчас туда вернулась…

Маша поднесла ключи к домофону, тот отозвался пиликаньем и дверь открылась. Желтый свет озарил ее лицо, и она отшатнулась. В подъезде у окна стоял Макс. Руки в карманах черных спортивных штанов, на полу у ног сумка с лентой полетного досмотра.

- Маша?! Какого черта опять происходит? Ты не отвечаешь на звонки!

Она сделала шаг назад, оказавшись на холодном ветру.

 - Опять ты вернулся?

Он подставил ногу под дверь, дернул ее за руку.

- Что происходит, глупая? Иди ко мне.

Она бессильно повисла у него на руке. Сколько же надо сил и терпения, чтобы все это вынести. Нет сил.

- Детка, моя, да что с тобой? – он завел ее в подъезд, обхватил руками лицо – глаза в глаза, и она стонет от боли. – Я люблю тебя, слышишь? В твоих глазах снова сомнение. Зачем ты слушаешь опять всех подряд?!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Она мотнула головой.

- Но они все говорят одно и то же – ты изменял и врал, я и сейчас тебе не нужна…

- Я сейчас рядом. Не поверишь, но снова все бросил. Тренер меня порвет. Завтра в семь утра в зале ждут, а я буду здесь. А ты веришь другим?

- Я не знаю, кому верить.

Он тяжело выдохнул, переводя дыхание. Посмотрел на нее.

- И я никуда не уйду и не оставлю тебя больше. – Он подхватил с пола вещи, она пошла прочь. Кнопка лифта загорелась синим, двери разъехались в сторону, она вовнутрь, он подставляет ногу меж дверей.

– Я с тобой навсегда, слышишь? – он схватил ее, с силой вжал в стену, целует и она безмолвно кричит, слабо бьет руками по его спине, но он не отступает и не отпускает ее.

- Мне больно.

Ложь, они оба это знают. Она все еще пытается сопротивляться, когда его рука ложится на ее горло – давит чуть сильней, она смолкает, снова принимая его губы. Ее руки по его спине, под спортивной курткой, его – по ее дрожащему телу. В голове его голос, как сквозь слой ваты она слышит, что двери лифта разъезжаются на двадцать первом этаже. Он бросает сумку, двери хлопают, лифт стоит, а она летит в его руках в невесомость. Стук дверей лифта, стук сердца, ее всхлипы, его шепот. Его руки под ее платьем, она выдыхает, с губ летят ругань и стоны, но он сильней, поднимает ее, закрывает рот поцелуем и она сдается. Горит, горит. Хочет воспламениться и вспыхнуть в его объятиях. Прижимает к себе, целует жадно, сжимает пальцами его футболку, тянет в сторону. Его руки под ее юбкой и она обвивает его ногами.