Письмо из прошлого

- Мне плевать. – Внутри пожар от ее слов, но Маша, как можно спокойней пожимает плечами.

- А нам нет. – Татьяна вновь поддалась вперед, и Маша ощутила её дыхание. – Может, это просто жалость? Ты не думала об этом? Максим у нас сердобольный.

- Он любит меня, а я его. И давай закроем эту тему.

В гостиную вернулись гости, со второго этажа спустился хозяин дома с девушкой, вернулся и Максим. Татьяна снова накинула на ноги плед, откинулась на спинку дивана, натянув на лицо фирменную улыбку.

- Как ты, малышка? – Максим краснощекий от холода, сел рядом, прижал её к себе.

- Хорошо. Тебя жду.

- Меня ждет, - передразнил он и слегка коснулся ее губ. – Ну, вот я пришел, забирай.

Маша улыбнулась.

- Маша, а что ты Максиму подарила?

Маша вскинула голову на голос – тощая незнакомая ей брюнетка делала глоток вина, смотрела на нее невинным взглядом. Маша пожала плечами, сказала специально громко:

- Себя. Я его лучший подарок.

Денис засмеялся, девушка поджала губы, ухмыляясь, а Максим поддержал:

- Так и есть! Маша мой самый лучший подарок в этой жизни.

Маша почувствовала прикосновение его холодных пальцев к своей спине, выгнулась, поддавшись вперед. Он засмеялся, схватил ее обеими руками. Его пальцы – на ее коже под водолазкой.

- Холодно, Макс! – Маша, попыталась высвободиться, но он ловко схватил ее и усадил к себе на колени. Пришлось развести ноги в стороны, обхватить его бедра.

 – Так и мне без тебя холодно. Согреешь?

Он пьяно улыбнулся. Она уперлась руками в его грудь, выдохнула – его холодные пальцы медленно скользнули на живот.

- Ты такая горячая, Маша, а я так замерз без тебя.

Она хотела воспротивиться – не при всех же проявлять к нему свою слабость, но в его глазах было столько любви и счастья, что она потонула в этом безмятежном море.

Маша нежно провела ладонью по его лицу, коснулась губ кончиками пальцев. Он прижимает ее к себе и она целует его. Они слились в долгом поцелуе, позабыв обо всем на свете, и их совершенно не смущали любопытные взгляды друзей. Лишь когда Максим потянул ее кофту наверх, она запротестовала. Он словно, вспомнив, что они не одни, закивал головой, не прекращая покрывать ее лицо поцелуями, подхватил её на руки.

Лестница скрипит под тяжестью его шагов. Второй этаж. Скрип двери и она открывает глаза – в просторной комнате темно. Он опускает ее на прохладную простынь. Глаза не привыкли к полумраку, и она видит лишь его силуэт напротив окна. Она видит, как он медленно стягивает с себя свитер, расстегивает ремень на джинсах и она уже дышит громко и прерывисто, а по телу разливается приятная дрожь...

***

- Явилась, бесстыжая! Проститутка! – Злой крик родственницы обрушился градом, едва она переступила порог дома. – О тебе вся деревня судачит!

- Что делает? – Маша устало стянула с головы шапку, села на крышку закрытой фляги. Она прекрасно понимала, о чем идет речь, но внутри бунт и протест.

- Бесстыжие! Постыдились бы хоть!

- Да что мы сделали такого? Он же отпросил меня!

- Ты еще спрашиваешь? – родственница ударила ладонью по столу. – Сначала показались всей деревне, а потом уехали! Управы на него нет! Взрослый уже мужик, а к тебе, к малолетке таскается!

- У нас любовь!

- Любовь у них!

Маша махнула рукой, сказала, поморщившись:

 – Слушайте, а давайте я в город уеду? Вот прямо сейчас?

Родственница сбавила тон, сменила вдруг гнев на милость.

– Тебя теперь не оставят в покое и одной жить никто не позволит. Терпи уже до окончания техникума. ! Позор-то, какой – мала ведь еще, а взрослого мужика ублажаешь!

- Ему всего двадцать три! Заладили взрослый мужик! Он выглядит просто взросло. – Маша устало вздохнула, прикрывая глаза. – И мы, правда, не специально. Я дышать без него не могу.

- А кому объяснишь это? С самого утра соседки приходят. Их дети, что были вчера в клубе, все им доложили – как ты села к нему в машину и прилюдно с ним целовалась. А потом он увез тебя и всем понятно для чего.

- Я смотрю, здесь все такие понятливые! Да они просто завидуют!

- Да чему завидовать то?

- Ну да. – Маша вздохнула, покосилась на накрытую вафельным полотенцем тарелку с блинами. – Было бы чему завидовать. Особенно мне и моей жизни.

Баба Лида придвинула рукой тарелку на центр стола, сдернула полотенце. Горка блинов выглядела маняще.

- Садись. – Голос родственницы стал тихим. – Чаю выпьем, горе, ты, луковое.

Маша улыбнулась и почувствовала себя уютно. Тяжесть на душе отступила.

Он приезжал каждый вечер. Всю весну. Без пропусков. В одно и то же время. Возвращался вновь и вновь и похищал ее на вечер, а то и на ночь. И она бежала к нему, сбегала, несмотря на все замки и преграды. Так же как и он, плевала на все угрозы и никого и ничего не боялась – лишь бы с ним, лишь бы к нему. Они вместе и это самое главное. Она летела в его объятия, как мотылек на раскаленный свет. И не боялась ни опалить крылья, что росли за спиной, когда он был рядом, ни сгореть. Разве можно сгореть от любви? А даже если и так – от такой сильной любви не жалко и погибнуть.