Письмо из прошлого

Маша восхищенно раскрыла рот, попыталась сесть, но сил еще не было, а потому просто прижалась к нему.

- А вдруг они арестуют тебя? С них станется. – Прошептала она, закусывая губы, посмотрела на него – в глазах страх.

- Ну, не посадят же они меня?! За что? Эта вся история была актуальна перед выборами. Уже все забыли. 

Маша вздохнула.

-  Я все устрою. Веришь мне?

- Верю.

- Пока поживем у тебя. Согласна?

Маша замолчала, отвернувшись. Дом, родной дом сделался для нее вдруг чужим – сколько боли и пустоты жило в тех стенах. Воспоминания – она только избавилась от них.

Максим сел, повернулся через плечо, сказал:

- Я всегда буду рядом с тобой, ничего не бойся, Маша.

Она кивнула, скользнула по его спине взглядом, остановила взор на татуировке, что от лопаток уходила ввысь на его шею и была сейчас чуть прикрыта его отросшими волосами – боксерские перчатки в окружении канатных веревок. Она поднялась, прижалась к нему, закрыла глаза, подставив лицо под солнце. Перед глазами разноцветные мошки, в руке его ладонь, а в ушах оглушающий стук сердца. Домой. Она едет домой.

- Будем готовиться к твоему поступлению в институт, поверь, скучать не придется.

Она невесело хмыкнула:

- Верю.

Он ущипнул ее за бок, она улыбнулась. А чуть позже, они вернулись в деревню, собрали вещи, оставили отсутствующей родственницы записку и уехали в город.

Как это ни казалось странным, родственница быстро смирилась с их выходкой, приехав проведать их лишь дважды за месяц. 

Они вместе. Они словно семья. Она хозяйничает по дому, первое время жилось в котором не совсем комфортно, а Максим ходит на тренировки и работу, балует ее сюрпризами – то цветы, то билеты в кино. Маша провожает его по утрам, и весь день готовится к вступительным экзаменам в институт, на письменном столе теперь не серебристый слой пыли, а учебники и тетради. Она не все понимает в алгебре, которую ненавидела еще в школе, но Макс всё знает – раскладывает материал ей по полочкам, объясняя, щелкает математические задачки, как орехи – на раз, и она в очередной раз удивляется – какой он умный. И красивый. И сильный. И любимый.

Проснувшись утром, открыла глаза, на постели – букет роз. Вышла в коридор и ноги приятно утонули в прохладных лепестках. Зашла в ванную – на стиральной машине большой плюшевый заяц, на кухне торт и вино. Маша, босая, одурманенная вниманием, накинула на нагое тело халат, вошла на кухню, пальцем попробовала крем с торта. В коридоре хлопнула дверь, она выглянула.

- Ты уже проснулась? – Максим разулся, посмотрел на нее, улыбаясь – любимые ею его губы все еще опухшие от недавнего боя – он выиграл и запретил ей комментировать его синяки и ссадины. Под левым глазом – желто-синий кровоподтек, правая бровь, опухшая от рассечения и швов. – Думал, ты спишь еще. Сюрприз тебе решил устроить.

Она прыгнула ему на руки, он закружил её по коридору, поскользнулся, и они еле устояли на ногах. Он чертыхнулся, а Маша засмеялась, притворно падая. Она легла прямо в лепестки, которыми был усыпан весь пол, потянула за поясок на халате.

- Ого-го, полегче, красотка!

Ее звонкий смех, его темные глаза. Ее халат спадает с оголенного тела. Маша улыбается, выгибается, прикусывая опухшие от желания губы.

- Ну, Маша! – прошептал он восхищенно, торопливо стянул с себя футболку, опустился на колени. – Моя, Маша.

- Твоя. – Она обвила руками его спину. – Только твоя.

Маша ела торт, смотрела на него – он то и дело хмурился, о чем-то думая и она терялась в догадках. Не выдержав, спросила:

- Что с тобой?

Он вздрогнул, сбрасывая задумчивость, удивленно вскинул голову.

- Извини, задумался. Вечером сходим в кафе? Отметим твое возвращение в город? Если хочешь, можем Дениса пригласить и Гальку твою со Славиком, видел его сегодня.

- Хочу. – Она подумала, что уже давно не видела подругу. Да и вся жизнь, что была до больницы и переезда в деревню, словно перечеркнулась. То было До. Кажется, так давно, что будто и не правда. – А днем что будем делать?

- Мне надо будет отъехать ненадолго. – Он шмыгнул носом – как всякий раз, когда волновался.

- Опять одну меня оставляешь. – Маша окинула взглядом кухню. – Мне грустно одной.

Он нахмурился. Смотрит молча и во взгляде всполохи огня. Беспокойство. Она уже знает его этот взгляд.

- Неуютно тебе здесь? – он сощурился, нахмурил брови снова о чем-то думая. Что сейчас в его голове? Чем заняты мысли? Если бы она знала... – Извини, я не подумал об этом.

Она проследила за движением его руки – по небритому подбородку, по губам, снова к подбородку.

- Слушай, Маш, если хочешь – можем съехать отсюда, снимем другое жилье. Скоро у меня будут деньги, работу предложили, если все срастется – хорошо заработаю.

Маша нахмурилась:

- Что за работа? У вас же есть шиномонтаж.

Он взялся за голову, с выдохом провел по влажным волосам, бросил, не смотря ей в глаза:

- Да, но это немного другое. И деньги там совсем другие. Большие, понимаешь?

Маша убрала кружки в раковину, подошла, села рядом.

- Снова бой на ринге? – Она попыталась заглянуть ему в лицо, но он усмехнулся, отводя взгляд. Притянул ее к себе, сказал тихо:

- Всего один.