Письмо из прошлого

- Заткнись. Не хочу больше тебя слышать. – Он поморщился, словно ее голос вызывал у него отвращение. Затем провел рукой по глазам, облизнул губы. – Они только и ждали повода, и ты, молодец, его дала. Ты опозорила нас. Зачем? И главное, даже не в том, что они видели и что они говорят, злорадствуют. Главное совсем в другом: на моем теле и сердце только твои губы, руки, запах, отпечатки и я ни за что на свете не променяю это на других. Вот так да, по наивному глупо. Взрослый парень с тобой, ребенком. Видишь, в чем-то они все же правы - ты еще ребенок. И тем не менее это не жалость, это чувства. Мне просто не нужен никто кроме тебя. Я не то, что делать этого не хочу и не буду, мне даже мысль об этом противна до чертиков. Если я люблю, то люблю и пятнать грязью свою любовь не позволю. Ты, видимо, другая, Маш. Пройдет, когда повзрослеешь...

- Я и не думала нас позорить. И я люблю тебя больше жизни! – Она всхлипнула. – А ты больше слушай всех подряд! Они все приукрасили, а ты…

Она повернулась в сторону комнаты, но не успела сделать и шага – Максим схватил ее, крепко прижал к себе, зашептал на ухо:

- Но ведь была же с другим. Вдвоем. В парке. Вместо пар. Свидание? Прогулка? Что это было, Маш? И если бы я всех слушал, мы бы не были вместе и дня, поняла? А я с тобой. А ты позволяешь себе такие вещи.

- Ты пьян и все преувеличиваешь. – Маша попыталась вырваться, но он не отпустил. Одной рукой сжал ее горло, второй рванул ее джинсы. Ширинка жалко взвизгнула, пуговица отлетела и покатилась по полу.

- Преувеличиваю? Точно?

- Да. Отпусти…

- Ты моя. Маша. Моя.

- Я твоя.

- И я хочу, чтобы так было всегда.

- Всегда и будет.

- Всегда. И сейчас.

Он задышал ей в шею по которой тут же побежали мурашки. Он скучал по ней. Движения рук становятся нежные. И она скучала. Но он пьян и зол. А ей стыдно и горько…

- Не трогай меня! – она попыталась высвободиться. – Я не хочу. Не сейчас.

- Я хочу. – Он вновь с силой дернул ее на себя.

- Ты пьян, отпусти!

- Ну и что? – он повернул ее лицо, впился в рот, прикусил губу, когда она замотала головой. На ее губе выступила капелька крови.

Маша застонала от боли:

- Мне не нравится так!

- А с ним шататься тебе нравилось? – Он снова начинает злиться, пальцы сжимаются крепче, завтра на ее запястьях останутся синяки. – Я так ждал нашей встречи!

- Это просто одногрупник!

- Не говори мне про него.

Максим дернулся, пошатнулся. Посмотрел исподлобья. Она сделала несколько шагов, непослушные ноги запутались, и она упала посреди коридора. Он смотрит сверху и она все понимает по его глазам. Она не боится его. Но в груди щемит от боли – его мимолетная ненависть и злость, бушующая под порами алкоголя, напоминает ей о прошлом.

- Раздевайся.

- Ты пьян.

- И что? – он усмехнулся. – Ты же скучала? Я и скучал. Хочу тебя. Прямо сейчас, и окей, прямо здесь, посреди этого коридора.

Он опустился рядом и, несмотря на то, что был смертельно пьян, повалил ее, пытавшуюся подняться, на спину, завел ее руки за голову. Она вдруг забилась в истерике, но он крепко сжал ее.

- Меньше всего я мог подумать, что ты способна на такое!

- Да на что?! Мы просто гуляли!

- Ты не должна гулять с другими. Даже просто так. – Он попытался стянуть с нее джинсы. Ничего не вышло. Тогда он с силой дернул штанину. Послышался треск рвущейся ткани.

- Они врут.

- Заткнись, Маша!

- Пожалуйста, отпусти, мне больно.

- И мне больно. Молчи, Машка.

- Перестань! – она резко дернулась, перед тем, как окончательно сдаться. – Мне противно.

- Так я тебе еще и противен? – его глаза помутнели от ярости, она же почти задыхалась от приступа паники и тошноты. Перед глазами поплыли картинки из страшного, старательно забытого прошлого – грязные мокрые стены подвала, чужие руки, ее мольбы и дрожь, бьющая тело, словно током, парализующая, почти уничтожающая.

Он встал, когда ее тело утолило его желание. Не глядя, перешагнул через нее, скрылся в комнате. Затрещали половицы пола, заскрипела кровать.

Маша, доползла до туалета – ее тошнило. Мелькнула мысль, что вот она ее любовь к нему, смывается по водостоку. Она ненавидела его сейчас, и одновременно любила. Слезы лились от обиды и страха, что не простит. Тело ныло от боли, от его грубых движений. Спину ломило от жесткого пола, запястья горели – он крепко держал ее, а на губах ощущался привкус крови. Но ненависть вдруг испарилась. Осталась только любовь, всепрощающая и поглощающая ее в его омут, засасывающая в трясину страха – не простит?..

Она умылась – в зеркале испуганные коричневые глаза, блестят страхом – зачем она обидела его? Он всё, что у нее есть…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍  Она зашла в комнату – он на кровати, глаза закрыты. Тихо пробралась к нему под одеяло, крепко обняла его спину. Вот он, ее родной и любимый, пусть делает с ней все что хочет – ради него она готова на все!