Письмо из прошлого

- Да, она вела дневник, пока жила в этой квартире. Там много записей о вас. И вот, Анна, теперь спать спокойно не может – одолевают мысли о вашей с Машей судьбе.

Максим хмыкнул:

- Так нет никакой судьбы. Спите спокойно. До свиданья.

Он усмехнулся и направился к дверям квартиры.

- Почему ты ее бросил? – вспыхнула я, отодвигая Олега. – Неужели, они все были правы и ты не любил?

Максим вздрогнул и замер.

- Я никого не бросал. – Произнес он медленно, обернувшись, скользнул по мне  уничтожающим взглядом. Я, отказываясь сдаваться, выдохнула:

- Она так любила тебя…Вот, возьми. Здесь все есть.

- Что это?

- Ее дневник. И письма, которые она писала тебе, но не отправила.

На его лице заходили желваки. Он взял тетрадь и порывисто открыл ее ровно посередине. Пробежался глазами по строкам. Сначала быстро, затем вчитываясь в каждое слово.

Я с облегчением отметила, как оживают его глаза, как вихрь эмоций проскальзывает во взгляде. Он все помнил.

- Я… - он закрыл тетрадь, посмотрел отрешенно в окно.

- Вы знаете, что с ней?

Он гневно стрельнул глазами, сказал на выдохе:

- А что мне про нее знать? Она уехала с ним, не дождавшись меня.

Он покачал головой, но тетрадь сжал крепче – его пальцы побелели.

- Так вы знаете, где она?

Он вновь усмехнулся.

- Так, а почему же?

- Зачем? – отозвался он зло, но я успела заметить в его глазах боль, прежде чем он отвел взгляд. – Она сбежала с другим!

- А она считает предателем вас!

Он, красивый, тридцатилетний мужчина, со свистом выдохнул, став похожим на себя юного, на того парня из дневника.

- Ради нее я пошел против всех! Вернулся, бросив учебу, в пух и прах, рассорившись с отцом! Сбежал из этой гребаной столицы, но не доехал каких-то чертовых пятьдесят километров! Я просил ее ждать! Чтобы не происходило, как бы все не происходило, я просил ее верить мне и ждать. Я когда-нибудь обманывал или предавал ее?! А она… Не знаю что было в ее голове, а может и сердце…

- Так она уехала с Алешей?

- С ним! – сказал он зло, щелкнул суставами на пальцах.

- Вы все-таки, прочтите. И обязательно встретьтесь с ней.

Он, молча, смерил меня недовольным взглядом. Я сконфуженно отступила назад, почувствовав теплые ладони Олега на своих плечах.

– Прочтите! – крикнула я, спускаясь по лестнице к лифту. – Я проверю, учтите!

Максим усмехнулся, ударил кулаком по лестничным перилам, те отозвались глухим грохотом.

А дальше, я вернулась в свою квартиру и принялась ждать. Надежда на то, что он все исправит, поселилась в душе, и как оказалось, позже, не напрасно.

***

На следующий день меня навестил гость. Несмотря на то, что работал звонок, в дверь – громко и настойчиво стучали. Я посмотрела в глазок и с замиранием сердца распахнула дверь.

- Знаете что, Анна! – сказал он с порога – резко, торопливо, словно сам опасался своих слов.

- Максим? Как вы узнали мой адрес? – я выдохнула. – Ах, да, квартира Маши.

Мы оба смутились. Молчание длилось несколько секунд, потом он снова сказал отрывисто:

- Вот, держите!

Он протянул мне ее дневник.

- Зачем? – я встала в позу.

- А мне зачем? – хмыкнул он. – Все в прошлом. Зачем бередить…

- …Раны?

- И раны тоже. Я прочел. Я все понял. Прощайте.

Он всунул мне в руки тетрадь, развернулся, чтобы уйти.

- Стоять! – я всунула ноги в первые попавшиеся тапки, выбежала за ним в подъезд. Он стоит на лестнице, на две ступеньки ниже меня и все равно смотрит на меня свысока.

- Вы…ты…ты общался с ней хоть раз после…этого?

- Ни разу.

- И ни разу не виделись?

Он дернул плечом.

- Нет.

- Но как же так? А поговорить? Объясниться?

- Анна, все в прошлом. Я женат уже, а она… Не актуально. Ни тогда, ни тем более сейчас. Поверьте на слово. Всего доброго.

- Подожди, Макс!

Он спустился на несколько ступеней ниже, снова остановился.

- Но она же любила только тебя! В дневнике только ты, там ни слова о других нет. В каждой сточке, до последней записи боль и любовь к тебе.

- Теперь знаю, тогда – нет. В тот момент уже и сам подумал, что у них все-таки что-то да было, раз она так со мной, с нами. Да и я хорош, что уж говорить. Бросил одну так надолго. Надо было сразу с отцом рубить, и не тянуть кота за хвост, а я все дурак думал она ждет, а родители, наконец, смирились. Мать песни пела, что навещает ее и все хорошо, отец поддакивал. Денис в реанимации, в больнице до Нового года и провалялся. Он был мои глаза и уши, пришлось на  родителей понадеяться, да на ее благоразумие. Да я вообще охренел, когда мне сказали где она и с кем. А я в милиции пороги оббивал, по больницам, да по моргам бегал как дурак. А она с другим по съемным хатам!

Он замолчал, закусил губы, задумавшись. Глаза горят огнем – в них злость и ненависть, ярость полыхает пожарищем. А значит, горит в душе и в сердце еще живет Она. Я молчала, замерев в ожидании, и он продолжил: