Тихой улицей, в тихом кварталеЯ под вечер домой проходил,И с душком из ноздрей, изо рта ли,– Привязался ко мне кокодрил.Ну, не очень большой, вроде – с кошку,Колбасой на коротеньких лапках,А зубатый: куснет где немножко –Пальца на три отхватит, как тяпкой.За пальто уцепился зубамиИ сипит: «А побудь тут со мной!»Ну, а некогда мне за делами,И противный – воняет, как гной.Тоже голос гнусавый и гнусный,И все тянет, канючит: «Присядь-ка!»А мне мерзок он духом капустным,А ему я не нянька, не дядька!Ухватил, и вот так не пускает,И ведь сильный, хоть весь и с аршин.Да в пальто уже нету куска иНоровит доползти до штанин.Оглянулся вокруг я и вижу:Каменюга удобно лежит.Долбанул я, и вижу, как жижаИз колбасного тела бежит.
ДРЕВО
Во дни тяжелых испытаний,Когда от жизни я устал,Ко мне, в туманном одеянье,Сомненья демон прилетал.Не издевался этот демонНад чувством свежим и живым,Не искушал меня ничем он,Казался другом он моим.Но он ожег мертвящим словомВ душе расцветшие цветыИ повелел возникнуть новымЦветам зловещей красоты.Сомненье возрастит познанье,Но плод того и сух, и мал.Затем в цветах, как в одеянье,На древе Змий главу вздымал.И вот, теперь я расцветаю.Как древо знания в раю.О, путник! Заповедь простая –Не приступай под сень мою!
PAVOR NOCTURNUS
Стукнет ли костью какой в погребу –Крик свой придушенный я погребу.Ужас привычный, ночной нетопырь,Крыльев своих надо мной не топырь!Это тихонько ко мне подползлоСнизу гнилое подвальное зло.В комнате темной из дальних угловСтелются спрутами волны голов.Вот зашипят, подползут и замрут.Хищно засветит их глаз изумруд.Жадно откроет уста нетопырь,С пола к постели привстанет упырь.
СОН О ТРУБЕ
Валентине Синкевич
Traume sind Schaume
Про сны говорят: это – пена.Но разве пена такой:Направо, налево – стены,Иду, и душит тоской.Наверно, сточные трубыБывают так наяву:Цемент и булыжник грубый,И где-то конец во рву.И я понимаю смутно,Что все это только – я,Что каждый шаг – поминутноНапрасная жизнь моя,И что впереди – потемки,Что все это – пена и зря.И плачу я голосом ломким,Вперед, в потемки смотря.И душит едкая жалостьКо мне – самому себе,Затем, что всё, что осталось –Идти по этой трубе.