Письмо самому себе: Стихотворения и новеллы

В огороде моем было тесно, но весело:
Огуречная сила плетение свесила
И кормила шмелей пустоцветами,
А шмели изжужжались приветами.

Мотылек вытворял пред капустницей

Пируэты и всякие всякости,
Предвещая червячные пакости,
А она-то, в кокетстве искусница,

Мотыля приглашала на листья капустные –

Для потомства в июле единственно вкусные.
И морковки-свекровки со свеклами-Феклами
Упивались земными растворами теплыми,

А укроп распушил золотистые зонтики

И листочки свои, разрезные и тонкие,
Где лишь можно ему, меж ботвою просовывал.
И не ведали все, что им жизнь уготовала:

То ли в суп, то ли в борщ, а не то во щи.

И огромное доброе солнце-подсолнечник
Языками блестящего желтого пламени
Распускалось по краю тихонечко с полночи,

Благосклонно взирая на малые овощи

И шурша им шершаво-широкими дланями.

ДАЧНЫЕ ПАРОВОЗЫ

(Это стихотворение Посвящается Анне Сергеевне Бушман)

(Es war einmal [5])

ПОЕЗД РЕЛЬСИТ, СКРЕЖЕЩА:

ЖЕ, ЧЕ, ША, ЩА!

Вот и шипом, и паром, и горьким дымком,
И гудком начинается этот рассказец:
Там, у станции дачной сухим вечерком
В темноте подползал паровоз-двоеглазец.

Вылезали усталые, теплые дачники,

Наслаждались прохладой, спешили домой,
Паровозам подобно, курилы-табачники
Папиросой пыхтели в прохладе ночной.

А вот в полдень к скрещенью являлся курьерский,

Громыхал и визжал на тугих тормозах,
И гудок у него был и зычный, и зверский,
А потом он скорбел, что «зачах, чах-чах-чах!»,

Из буфета несло аппетитным и жареным,

Пассажирки же пахли дыханием роз.
И от долгого бега горячий, распаренный,
У перрона страдал от жары паровоз.

* * *

Навстречу нашему времени,
В колеса бегущих годов,
Я – слов приводные ремни
На быстрые шкивы мозгов!

Нелегкое дело, товарищ,

Ломать одиночества крепь,
Из сердца и сердца сваривать
Стальную гремучую цепь.

И вот, я – настойчивый зодчий,

И тот, кто вздувает меха, –
Инженер, и – потный рабочий,
Молотобоец в кузне стиха, –

Я должен в словесном железе

Ковать, скрежетать и разжечь,
Затем чтобы пламя поэзии
Прорвало плавильную печь!

РИСУНОК САЛЬВАДОРА ДАЛИ

А на эту складскую платформу нельзя:
Понаставлены часовые,
Оттого что грызутся, по слизи скользя,
Там бараньи желудки живые.

Так блестят – точно кто-то в воде полоскал…

Раскидались и вяло раздрябли.
Но с глазами, с зубами в белесый оскал,
Синеватые – видно, озябли.

А свирепы: ползет и с коротким смешком

Морщит губы, весь слизью облизан.
А другой – синеватым и плоским мешком
С парапета свисает, загрызай.

Он сомкнул на провалах глазниц

Опахала печальных ресниц.

ВЗБУЛДЫБУЙ