Письмо Виверо

Когда я навел бинокль на Гатта, то к своему неудовольствию обнаружил, что мои руки дрожат, и чтобы изображение не плясало бесконтрольно перед моими глазами, мне пришлось опереть окуляры о подоконник. Он приближался такой неторопливой походкой, словно совершал утреннюю прогулку в городском парке, и время от времени останавливался, чтобы осмотреть раскопанные холмы. Одет он был так же безукоризненно, как и во время своего визита в Лагерь-Один, и я даже рассмотрел маленькую белую точку, которая являлась носовым платком, выглядывающим из его нагрудного кармана.

На мгновение я его оставил и провел биноклем по периметру руин. Я больше никого не заметил, и складывалось такое впечатление, что Гатт пришел сюда один — обманчивое предположение, которое следовало сразу отбросить. Я передал бинокль Рудетски, который тоже зашел в домик. Он прижал его к глазам и сказал:

— Это тот самый парень?

— Верно, это Гатт.

Он хмыкнул.

— Не торопится. Какого черта он здесь делает? Собирает цветы?

Гатт наклонился вниз и что-то нащупывал на земле.

— Он будет здесь через пять минут. Я выйду ему навстречу, чтобы поговорить.

— Это будет рискованно.

— Это сделать необходимо — и мне кажется будет лучше, если наш разговор состоится подальше отсюда. Кто-нибудь может пользоваться винтовкой, которая у нас есть?

— Я обращаюсь с ней неплохо, — заявил Фоулер.

— Неплохо — ха! — прогрохотал Рудетски. — Он был снайпером в Корее.

— Мне этого будет вполне достаточно, — сказал я, попытавшись усмехнуться. — Держи его под прицелом, и если тебе покажется, что он намерен на меня броситься, пусть получит то, что заслуживает.

Фоулер взял в руки винтовку и проверил прицел.

— Не отходите слишком далеко, — предупредил он, — И не вставайте между мной и Гаттом.

Я подошел к двери домика.

— Вы все старайтесь не высовываться, — сказал я и ступил наружу, чувствуя себя как приговоренный по пути на виселицу.

Я направился навстречу Гатту, осознавая собственную уязвимость и испытывая внутренний дискомфорт от мысли, что, вероятно, в данный момент кто-то держит меня в прорези прицела. Повинуясь инструкциям Фоулера, я шел медленно, поэтому наша с Гаттом встреча произошла не далее, чем в двухстах ярдах от домика, и по пути отклонился немного в сторону, чтобы открыть Фоулеру сектор для ведения огня.

Гатт курил сигару и, приблизившись ко мне, он вежливо приподнял свою элегантную панаму.

— Ах, мистер Уил, прекрасное утро, не правда ли?

Я был не в настроении для игры в кошки-мышки, поэтому ничего не сказал. Он пожал плечами, а затем спросил:

— Могу я видеть профессора Фаллона?

— Нет, — ответил я коротко.

Он понимающе кивнул головой.

— Что ж, хорошо! Вы, разумеется, знаете, за чем я пришел. — Это был не вопрос, а категорическое утверждение.

— Вы этого не получите, — заявил я так же категорично.

— Нет, получу, — сказал он с уверенностью. — Разумеется, получу. — Он изучил пепел на кончике сигары. — Насколько я понимаю, вы ведете переговоры от имени Фаллона. Меня это удивляет — на самом деле удивляет. Я думал, что он имеет достаточно мужества для того, чтобы вести переговоры самостоятельно, но, очевидно, сердцевина у него оказалась мягкой, как у большинства людей. Однако оставим это. Вы извлекли множество различных ценностей из сенота. Они мне нужны. Все очень просто. Если вы позволите мне забрать их без всяких проблем, то у вас не возникнет проблем из-за меня.

— И вы не причините нам никакого вреда? — поинтересовался я.

— Вы сможете спокойно уйти отсюда, — заверил он меня.

— Какие гарантии я могу получить?

Он распростер руки и посмотрел на меня честными глазами.

— Мое слово.

Я громко рассмеялся.

— Ничего не выйдет, Гатт. Я не настолько глуп.

В первый раз он проявил признаки раздражения, и в его глазах появилась неприкрытая жестокость.

— Теперь расставим все по своим местам, Уил. Я пришел сюда, чтобы забрать эту добычу, и ни вы, ни кто-либо еще не сможете меня остановить. Отдадите вы ее добровольно или нет — это ваше дело.

Краем глаза я уловил какое-то движение и повернул голову. Фигуры в белом медленно появлялись из леса, вытягиваясь цепочкой и держа наготове винтовки. Я повернул голову в другую сторону и снова увидел вооруженных людей, выходящих из леса.

Очевидно, пришло время оказать некоторое давление на Гатта. Я нащупал в кармане рубашки сигареты, достал одну, прикурил и начал небрежно подбрасывать на ладони спичечный коробок.

— Вы находитесь под прицелом, Гатт, — сказал я. — Одно неверное движение, и вы покойник.

Он тонко улыбнулся.

— На вас тоже нацелена винтовка. Я не идиот.

Я продолжал подбрасывать спички.

— Я договорился об условном сигнале, — сказал я. — Если я уроню этот коробок, вы получите пулю. Ну а теперь, если ваши люди приблизятся еще на десять ярдов, я роняю коробок.

Он посмотрел на меня с легкой неуверенностью во взгляде.

— Вы блефуете, — сказал он. — Вы тоже будете покойником.