Письмовник, или Страсть к каллиграфии

Спасибо! И далее не забывай писать мне о погоде. Только распределяй усилия, рассредоточивай закаты, снегопады, ледоходы, радуги, ветры и лесные костерки по одному-два на письмо, как рекомендовал один из сибирских классиков. А то буйство какое-то получается, театр метеорологический, чрезмерность активных проявлений природы создает превратное представление о нашей, как принято говорить, неброской природе.

У нас, чтобы быть кратким, ваша погода. Только без той щедрости и буйства (потратила в дороге), которыми полно твое письмо.

Я весь в предлетних делах. Выволакиваю на свет божий снаряжение и устраиваю ему смотр — перетряхиваю рюкзаки, палатки, штормовки и пр., пр., впереди лето и Алтай!

АЛТАЙ!

Достаточно написать или произнести это слово — и на душе становится лучше, просторнее, роднее…

Поскольку ты пока не написал ничего по поводу основной части моего предыдущего письма (обдумываешь? правильно делаешь!), далее я остановлюсь только на твоем сюжете, скромно подверстанном к многокрасочному описанию погоды. И опять говорю тебе — распределяй усилия! Вот ведь — сколь сильным и впечатляющим оказалось описание «вешних вод», столь непроработанным получился новый твой сюжет, хотя двигатель в нем есть, и двигатель, по мощности вполне достаточный для небольшой повести.

Первое.

Ты подробно написал, как переустроилась окраина города после заполнения «рукотворного моря» — водохранилища возведенной тут ГЭС. Как образовался необитаемый и недоступный островок среди пригородных болот, заполненных водою оврагов и всего прочего, что обрело новую жизнь, преобразилось после заполнения водохранилища.

Отчетливо из твоего немногословного описания видишь этот странный островок, спрятанный, затерянный среди догнивающих лесов, в непролазных зарослях камыша, за лабиринтом проток и заполненных водою оврагов…

Островок в трех километрах от бетонного шоссе, в полутора километрах от пестрых и прихотливых домиков садового кооператива «Меломан»; островок, над покоем которого и днем и ночью бороздят сибирские небеса авиалайнеры, пролетающие из Москвы и обратно…

Тут у тебя все хорошо продумано (или взято из реальной действительности?)

Так и хочется представлять себе и описывать дальше этот островок:

Нарисовать дорогу, пересекающую край островка. Она, уже тонущая в дикой траве, тальниковом подросте, с колеями, которые полны преющих листьев и невысыхающих лужиц, выползает из-под дремы болотной ряски, из небытия, потом, еле видимая, ползет через край островка и вновь, теперь уже навсегда, — уходит в трясину, в гущу застывшей мелкой растительности болота. Уходит без всплеска.

Хочется представить и написать остов какого-то длинного и несуразного сооружения — сарая или дома. Этот остов — особенно в сумерках — напоминает скелет доисторического зверя, взгорбившего хребет и уронившего пустоглазый череп в густые кусты акации.

Там, за кустами, все время что-то шуршит, колышет бурьян, перебегает, прячется и поскуливает. А ночами, в парах болота остатки бревен тускло светятся фосфором гнилушек…

Я вижу около обрывка дороги два бетонных кургана. Они уже буро-зеленые от мха и мелкой травы, они уже сглажены и размягчены в очертаниях этой первоначальной растительностью, а на вершине одного из курганов в случайной ямке видна маленькая березка.

Я вижу их, я останавливаюсь около них и так элегически думаю — как они тут оказались? Или заблудился шофер в пригородных перелесках и оврагах, ища путь покороче от растворной до строящейся ГЭС? И тогда, боясь, что раствор застынет у него в кузове и будет страшная морока его оттуда выбивать, — он и вывалил самосвал в придорожную траву…

Или намеревался продать машину бетона расчетливым жителям близлежащей деревеньки, но что-то с продажей не сладилось. Ну, не возвращать же ворованное туда, где ты его умыкнул? Вот и вырос в бурьяне бетонный курган…

Или платили ему, бедолаге, не за то, что он куда-то привез, а уже за то, что он откуда-то увез, вот он и разгружался попутно, чтобы скорее загрузиться снова и увеличить количество ездок, а следовательно и количество «заработанных» рублей…

Может быть, попросилась по пути в кабину смазливая и разбитная девчонка, да и сговорились они, да и свернули в лесок… А там слово за слово — уже и поздно стало куда-то там бетон везти, надо было уже в гараж ехать, да и не везти же домой девчонку в машине, груженной бетоном…

Мало ли что могло произойти. Но так или иначе — эти бетонные курганы в пригородных лесах всегда наводят на размышления, хотя и нет на них тривиальных надписей: «Налево пойдешь… направо пойдешь…»