Пистоль и шпага

– Молчи! – пригрозила ей пальцем Анна. – Как там далее повернется, не знаю, но, возможно, Платон Сергеевич станет и твоим хозяином. Я замолвлю за тебя словечко. Анна хихикнула и отослала служанку. После чего положила голову на подушку и укрылась одеялом. Она слышала, как Катя расстилала на полу свой тюфячок и укладывалась спать, после чего затихла. Анна понимала, что наперсница в недоумении: как это жалкий подпоручик может стать мужем графини Орловой-Чесменской? Государь ни за что не даст согласия на такой брак! «И не такое бывает, – думала она. – Мой отец начинал солдатом Преображенского полка, дослужился там до сержанта, но помог государыне Екатерине Алексеевне взойти на престол, за что был пожалован в генералы и возведен в графское достоинство. С Платоном случай иной, но карьер он может сделать быстро, особенно с моей помощью. Хочу ли я за него замуж? Не знаю. Но из всех женихов, что осаждают меня, он лучший. Похож на отца и покойного Николеньку – настоящий мужчина, а не светский шаркун. Посмотрим. Первое, что сделаем по приезде в Петербург, так это построим ему приличный мундир, не то у Платона хватит ума явиться ко двору в своем рванье. Мужчины порою, как дети…» Дальше Анна не додумала, поскольку провалилась в сон. И спала она крепко – не так, как предыдущей ночью.

10

– Его превосходительство действительный статский советник Виллие и подпоручик Руцкий, – доложил адъютант.

– Проси, – кивнул Александр.

Спустя несколько мгновений в распахнутую дверь вошли лейб-хирург в мундире военного чиновника и офицер в егерском. Миновав порог, они поклонились и замерли в ожидании.

– Проходите, господа! – сказал Александр.

Посетители подошли к столу, за которым сидел император, и, встав в паре шагов от него, вперили взоры в государя. Александр скользнул взглядом по Виллие и перевел его на подпоручика. Молод, хотя не сказать, чтобы слишком. Взрослый, зрелый мужчина. Выше среднего роста, стройный, подтянутый. На груди Георгиевский крестик на банте. Одет в новенький мундир, явно сшитый у хорошего портного – Александр в таких вещах разбирался. Галуны, выпушки, эполеты – все это дорогой работы и из лучших материалов, как и горжет на груди. Странно видеть это на армейском подпоручике. Неужели Виллие расстарался и помог спутнику предстать перед государем в наилучшем виде? Сомнительно. Скуповат лейб-хирург, о том всем известно. Экономит на всем. Охотно пользуется возможностью поесть в царском дворце. Уходя после дежурства к себе на Английскую набережную, прихватывает пару свечей из числа тех, что предназначены для общего пользования. И зачем, спрашивается, так скупердяйничать? Для кого копит? Не жены, ни детей…

Вид подпоручика Александру понравился. Сам щеголь и любитель красивых мундиров, он ценил аккуратность и подтянутость у военных.

– Рад видеть вас, Яков Васильевич, – сказал Александр по-французски. Этот язык император знал лучше русского и предпочитал его в быту. – Читал ваше письмо. Если есть что добавить, выслушаю, но позже. Сначала поговорю с вашим спутником. Хочу спросить вас, подпоручик. Яков Васильевич писал мне, что умеете сводить мозоли на ногах.

– Имею опыт, – ответил Руцкий тоже по-французски. – Удалось помочь покойному Барклаю де Толли.

«Скромен, – оценил Александр. – Хотя, возможно, робеет или осторожен».

– Да, тяжкая потеря для России, – сказал император, делано вздохнув. – Генерал де Толли был замечательным военным министром и командующим армией. У меня тоже мозоли, подпоручик. Сможете помочь?

– Для начала хотел бы взглянуть, – ответил Руцкий и добавил, поклонившись: – Если позволите, ваше императорское величество.

– Можете обращаться ко мне без титула, – улыбнулся Александр и позвонил в колокольчик. – Денщика! – приказал заглянувшему в кабинет адъютанту.

Спустя пару минут Руцкий, склонившись, рассматривал ступню царя, с которой денщик снял сапог и размотал онучу.

– Больно? – спросил, ткнув пальцем в мозоль.

– Да, – сморщился Александр.

– На другой ноге тоже есть?

– Увы, – кивнул император.

– Показывайте.

Рассмотрев вторую ступню и также потыкав пальцем в мозоль, Руцкий выпрямился и на миг задумался, подняв взор к потолку. Затем перевел взгляд на императора.

– Не могу порадовать вас, государь. Мозоли давние, застарелые, ножки проросли глубоко в мышечную ткань. Извлечь их будет непросто. Понадобится специальный инструмент – щипцы с тонкими, длинными губками. Возможно, сверло. У меня этого нет. Надеюсь, в Петербурге найдутся мастеровые, способные их изготовить.

– Кто, например? – спросил Александр.

– Полагаю, часовщики, – ответил Руцкий. – Они имеют дело с мелким инструментом, здесь как раз такой надобен.

– Обратитесь к придворному часовщику, – повернулся император к Виллие. – Если не сможет, поищите других. За наградой дело не станет.

– Сделаю, государь! – поклонился лейб-хирург.

– Тогда, с вашего разрешения, государь, приступим к размягчению мозолей. Все необходимое для этого есть, – сказал Руцкий. – В приемной – сумка. Прикажите ее принести, а еще – таз, холодную и горячую воду.

– Слышал, Игнат? – повернулся царь к денщику.