Пистоль и шпага

– Крепкая она у тебя! – хмыкнул он. – Чаю хочешь?

– И водки тоже.

Подполковник захохотал.

– Узнаю Руцкого, – сказал, смахнув слезу. – Наглости в тебе на троих. Будет водка! Провианта в лагерь навезли много, нас никогда так не кормили.

Понятно. Интендантской службой в русской армии заведует знаменитый Канкрин, будущий бессменный министр финансов двух царей. Повальное воровство и взяточничество среди интендантов он пока не истребил – это в будущем, но снабжение провиантом наладил образцово. Историки дружно признают, что с питанием дела в русской армии обстояли гораздо лучше, чем у французов, прусаков и вообще, чем у кого бы то ни было в Европе.

– Эй, Прошка! – крикнул Семен.

В избу вскочил денщик Спешнева.

– Слушаю, вашвысокобродь!

– Гость у меня дорогой, – Семен указал на меня. – Спроворь нам выпить и закусок.

– Сей минут! – отрапортовал денщик и исчез.

– Дай-ка на тебя погляжу, – сказал Семен, окидывая меня взглядом. – Хорош! Умыт, чисто выбрит, синяк только под глазом. Французы, что ли, наделили?

– Они, – соврал я. – Гады!

– А еще мундир новый с орденами, – продолжил Спешнев, кивнув. – Георгия в Петербурге получил?

– Там, – подтвердил я. – А твой орден где? Или знаком не разжился?

– Нету ордена, – махнул он рукой. – Кроме Анны, что ранее дали. Чином заменил. Меня после того, как ты уехал, Сен-При вызывал. Сказал, что Багратион перед тем, как его ранили, велел всех офицеров батальона к наградам представить. Спросил, чего желаю: орден или чин? Я выбрал чин, другие тоже. Орден орденом, но так лучше. Чин годами выслуживают, а тут случай. Только Рюмин получил Владимира с бантом за захваченные пушки, но то еще до Бородино было. А ты, вижу, не промах. И Георгия получил, и чин. Сразу в капитаны прыгнул. Как удалось?

– Расскажу, – пообещал я и сдержал слово. Не сразу: сначала плотно перекусил – есть хотелось неимоверно. Ветчина, хлеб, водка, квашеная капуста – что еще нужно для хорошего настроения? Историю Семену, ясен пень, выдал сокращенную – без Анны и государыни, но другу и этого хватило. Слушал, выпучив глаза. Не удивительно: для рядового армейца даже одним глазом увидеть царя – событие. А тут сослуживец не только встречался, но еще и беседовал, причем много раз.

– Какой он, Александр Павлович? – спросил Семен после того, как я смолк.

– Высокий и красивый. С людьми вежлив, со мной говорил ласково, много спрашивал про сражения. Видно, что болеет за Отчизну.

– Спаси его Господь! – перекрестился Семен. Я последовал его примеру. Вера в царя здесь крепка, зачем рушить легенду? Помогает воевать.

– А ты как? – в свою очередь спросил я. – Сказали: полк под начало получил? Помнишь, я кому-то обещал, а он не верил?

– Какой там полк! – смутился Семен. – Номерной[66] егерский двухбатальонного состава. Запасной батальон до сих пор в Бобруйске. Шефа[67], считай, нет, его еще весной на корпус поставили, сейчас в Обсервационной армии обретается[68]. Здесь только числится. Похлопотать некому. Людей едва тысяча наберется – считай, усиленный батальон. Офицеров не хватает, ротами большей частью командуют унтера, коих произвели в прапорщики. Уцелевших под Бородино солдат полка свели в один батальон и добавили наш, от которого осталось не более роты. В пополнение прислали ополченцев, а какие из них егеря? Не знаю, как воевать будем.

– Пушки есть?

– Только те, что уцелели под Бородино. Паскевич обещал добавить, да еще под началом опытного офицера, по пока ничего не дал. Кстати, – Спешнев посмотрел на меня. – Ты к нам погостить приехал или служить?

– Вот!

Я достал из сумки и протянул бумагу, выданную адъютантом Кутузова.

– Это другой коленкор! – улыбнулся Семен, прочитав бумагу. – Идем к Паскевичу. Буду просить его оставить тебя в моем полку.

– А что, могут быть варианты? – удивился я.

– Офицеров в дивизии мало, – сказал Спешнев. – Кое-где бригадами майоры командуют. А тут капитан с крестами… Найдут, где пристроить. Ты только меня поддержи.

– Заметано! – кивнул я.

Семен только головой покачал.

…Паскевич принял нас без промедления. Выслушал краткий доклад Семена, затем мой рапорт, поинтересовался происхождением синяка под глазом, после чего улыбнулся.

– Рад видеть вас, Платон Сергеевич! Хотя удивлен: что ж вам в Петербурге не сиделось? Неужто остаться не предложили?

– Предлагали, – не стал скрывать я. – В Свите государя. Но я не захотел.

– Что вас отменно характеризует, – кивнул генерал. – Что ж, такому офицеру, да еще дважды Георгиевскому кавалеру служба найдется.

– Позвольте, ваше превосходительство, капитану Руцкому остаться в моем полку, – поспешил Семен.

– В какой должности? – спросил Паскевич.

– Командира батальона.

– Так они у вас есть, – удивился генерал.

– Рюмина предлагаю перевести в штаб-офицеры полка, освободив от обязанностей командира батальона.

– Чем он вас в этой должности не устраивает?

– Он… – Спешнев замялся. – Не сможет воевать, как Руцкий.

– Объяснитесь, Семен Павлович, – поднял бровь Паскевич.

– Охотно, ваше превосходительство, – поспешил Спешнев. – Помните Смоленск?

Генерал кивнул.