Пистоль и шпага

— На, выпей! — я протянул ему извлеченную из сумки склянку, с которой перед этим снял пробку. Убийца выхватил ее из моей руки и махом вылил содержимое в рот. Вот же гад! Я собирался посоветовать отхлебнуть глоток, но разбойник меня опередил. Выпучив глаза, он открыл рот и тяжело задышал. Ну, так спиртовая настойка. Некоторое тать время сидел, качаясь, затем повалился на бок, выронив склянку.

— Что вы дали ему? — спросил Виллие, пряча шпагу в ножны.

— Лауданум.

— Лошадиную дозу?

— Думаю, что смертельную. Он выпил всю склянку. Не успел сказать, что следует только отхлебнуть.

— Жаль.

— Все равно бы умер — я ему кишки пропорол. Главное он сказал. Мы знаем, кто послал убийц и почему.

— Пожалуй, — согласился Виллие. — Вот что Платон Сергеевич! Идите в дом. Прикажите слугам затащить этих двоих в какой-нибудь сарай до приезда полиции. Я немедля отправлюсь к Балашову[57]. Это просто возмутительно. Покуситься на лекаря государя! Они за это ответят!

Он направился к коляске, запрыгнул в нее, и экипаж умчался. Я повернулся к дому. От ворот ко мне бежали слуги. Некоторые держали в руках дубины. Спохватились, лодыри! Меня тут, понимаешь ли убивают, а они ворон ловят…

* * *

— Доброе утро, Александр Дмитриевич, — сказал Александр вошедшему в кабинет Балашову. — Чем вызвана ваша просьба о срочной аудиенции?

— Желаю здравствовать, государь! — поклонился министр. — Прошу прощения, но чрезвычайные обстоятельства. Вчера вечером возле дома графини Орловой-Чесменской двое татей пытались убить подпоручика Руцкого.

— Что? — вскричал царь. — Платон Сергеевич жив?

— Не пострадал, — поспешил Балашов. — Более того, уложил обоих негодяев. Те оказались непростыми. Один — Федот Рябой по прозвищу Резак. С ножом ловко управлялся, каналья, не одну христианскую душу на тот свет спровадил, вот и прозвали. Второй тать — Антип Слободкин, он же Дубина. Прозвали так за приверженность к этому оружию. Оба давно в сыске за темные дела. Никак поймать не удавалось — умело таились, подлецы. Но теперь — все, кончились.

— Слава Богу! — перекрестился Александр. — Они хотели ограбить Руцкого?

— Никак нет, государь! — покрутил головой министр. — Убить. Слободкин перед тем, как испустить дух, рассказал все Руцкому и Виллие. Лейб-хирург подвозил подпоручика к дому графини, и было отъехал, но, услыхав выстрел, вернулся. Федотку Руцкий застрелил из пистолета, а Слободкина проткнул шпагой. Тот кончился не сразу, перед этим поведал, кто их нанял. Двести рублей им посулили за убийство.

— Кто?

— Игнат Петров из мещан, камердинер князя Болхова, гвардии майора из вашей Свиты. А тому велел князь.

— Это так? — Александр пристально глянул на министра.

— Никаких сомнений, государь. Мы заарестовали Петрова в тот же вечер и допросили. Запирался он недолго. Поведал, что князь поручил ему найти людей для убийства Руцкого и дал для оплаты перстень, коий камердинер снес в ломбард, выручив за него пятьсот рублей. Из этих денег и намеревался заплатить татям.

— Чем же Руцкий не угодил Болхову?

— Камердинер утверждает, что князь ревновал подпоручика к графине. Он ее давний поклонник. Камердинеру велел разузнать, в каких отношениях Анна Алексеевна состоит с Руцким. Тот это сделал и узнал… — министр замялся, — что графиня с подпоручиком любовники. Но за это не поручусь. Известно, что Орлова опекает подпоручика. Ввела его в высший свет и всячески протежирует.

— Это ее дело! — отмахнулся Александр.

— Еще на недавнем вечере у графини случился скандал между Руцким и Болховым. Князь хотел оконфузить подпоручика, в результате оконфузился сам и стал посмешищем в глазах света. Весомая причина для мести.

— Болхова допросили?

— Лично, государь! — поклонился министр. — В тот же вечер.

— И что?

— Отпирается. Дескать, знать не знаю ни о каком поручении камердинеру. Это не все, государь. Петров поведал, что с позволения князя использовал его дом под магазин для контрабанды. Указал, где та хранится, и мы нашли в сарае тюки с товарами. Все завезены мимо таможни. За такое укрывательство, по словам Петрова, контрабандисты платили ему двести рублей в месяц серебром, а он передавал их князю. Но Болхов это отрицает.

— Сами что думаете? — спросил Александр.

— Камердинер говорит правду. Невозможно представить, чтобы князь не знал о контрабанде. Не тот человек. Да и Петрову убивать Руцкого совершенно не с руки. Зачем? Мы допросили ломбардщика, коему камердинер приносил перстень, и тот подтвердил: было такое. Перстень дорогой, фамильный, откуда он у камердинера? Разве что украл, как утверждает Болхов, но тогда почему князь не заявил в полицию? Более того, оставил вора при себе. В Петербурге князя знают, как завзятого картежника. Играет много и часто проигрывает. Многим задолжал. Имения его заложены и перезаложены. Если хотите мое мнение, государь, то считаю, что женитьбой на графине Орловой-Чесменской Болхов собирался поправить свои денежные дела. Но ему помешал подпоручик, вот князь и озлобился.

Последнюю фразу министр произнес с жалостью.